Хочется не фигни поменьше, а годноты побольше.
Название: Кузнецы мироздания (World Smiths)
Фэндом: Omer et le fils de l’etoile
Жанр: приключение
Пары/персонажи: обо всём и обо всех, плюс оригинальные герои =)
Состояние: в процессе, глава 2
Отказ от прав: Омер принадлежит Коскасу. Вирус тоже, пока ещё на мне не женился. Жаль.
READ THIS!!2. Город Обманщиков.
Сладкое забытье манило его, обвивало клейкими щупальцами и умоляло остаться в своём призрачном плену, но резкий дребезжащий голос, с комариной настойчивостью буравивший слух, зацепил его сознание на крючок и выудил, как опытный рыбак подсекает зазевавшуюся рыбу.
- Свин! Сви-ин! Харэ дрыхнуть, подушка нужна!
Бобард нехотя приоткрыл один глаз и горько усмехнулся, убедившись в своей догадке. Называть его самым ненавистным прозвищем и при этом плоско шутить мог только Шмок. Приподнявшись на локте ровно настолько, чтобы помочь кулаку дотянуться до рожи жёлтого охламона, торнеболлец принялся разглядывать панораму, открывшуюся его проясняющемуся взору. Рыдающий над порванной туникой Меллоу монотонно бубнил о том, как же это здорово придумано – сигануть с такой высоты прямо в терновник, острые колючки которого как раз вытаскивал из своего зада Вирус. Тремблотт, может, был бы и рад последовать примеру зелёного товарища, но, видимо, очень боялся пошевелиться и напороться на новые шипы, поэтому сидел ровненько, как первоклассник на групповой фотографии, и пялил ещё более округлившиеся глазки на Ронфлетта. Наверное, это оттого, что последний спал на коленях у Трема. Босса нигде не было видно, но его приглушённые кряхтения и чертыханья, распугивающие птиц, оставшихся резистентными к запаху варева Дена, давали серьёзное основание предполагать, что искать БигЭго следует не иначе как под Поганкой. Справедливо рассудив, что если он сейчас не встанет и не пойдёт приподнимать летательный аппарат, извлекать вождя из-под орудия ближайшие полчаса не будет никто, Бобард нехотя поднялся и, потирая ушибленный затылок, направился к Поганке.
- Это всё Ронфлетт, - буркнул БигЭго, вытащенный из-под летательного приспособления только для того, чтобы тотчас нырнуть обратно. – Я посмотрю, насколько серьёзны повреждения и можно ли вновь поставить Поганку на ход, а вы пока слиняйте на разведку в город и проследите за Сыном Звёзд. Будем поддерживать друг с другом связь.
- Как? – удивлённо вопросил самый пессимистичный из семёрки.
- К счастью, я достаточно хорошо изучил вас, поэтому на днях попросил Вируса ни в коем случае не брать коммуникаторы. Так где они? – обратился вождь к поллюру, который в ответ на это молча достал из-под полы балахонистого одеяния какую-то коробку и всунул в ладонь пирентийцу.
- Спасибо мне, - самодовольно изрёк БигЭго, раздавая замысловатое содержимое коробки подчинённым. - А теперь идите.
- А чего это нам всем идти, - возмутился Вирус, провожая взглядом хвост начальника, скрывающийся под «шляпкой» агрегата. – У нас же Бобард – штатный шпион, и к тому же он – местный. В общем, я отказываюсь.
- Пожалуйста, силой не тянем, - сладенько пропел торнеболлец. – Зато остальные наверняка меня поддержат. Так ведь? – Задержав взгляд на первом попавшемся тарче, он решил перейти на личности. – Меллоу, ты пойдёшь со мной?
- Нет уж, увольте. Будто бы я не знаю, чем обычно заканчиваются такие затеи. Я принесу тебе неудачу в какой-нибудь азартной игре, и ты опять меня поколотишь. – И, вспоминая разом все случаи с подобной сюжетной линией, Меллоу залился слезами, используя выдранный кустарником клок своего одеяния как носовой платок.
- У-у, предатели, - насупился Бобард, переводя взор на следующего тарча. – Ты пойдёшь со мной, … Шмок?
- Да, конечно, о чём речь, Боров!
- Нет, Шмок, не угадал, ты со мной не пойдёшь, - ехидно ответствовал гадик, которого перекосило от упоминания ещё одного прозвища, кои так щедро раздавал друзьям мокуэр. – А ты что скажешь, Ронфлетт?
Ронфлетт по-прежнему спал на коленях у троулларда, а Тремблотт, заметив, что взгляд розового друга движется по направлению к его скромной персоне, предпочёл молча откинуться назад и лечь на спину, чтобы сделаться незаметным за вздымающимся животом ронфлона.
- Отлично! Просто потрясающе! – гаркнул разозлившийся Бобард, не найдя ничего лучшего, чем демонстративно развернуться и отправиться на задание в одиночку. Окрестности родного города он знал довольно неплохо, розовый цвет кустарничков, столь частых представителей местной флоры, благоволил его шпионской операции, да и погода выдалась на редкость потрясающей - жизнь дала торнеболлцу все условия, чтобы разведка его прошла на ура. Вот только возвращаться на малую родину Бобарду совершенно не хотелось. И у него были на это причины.
***
Если в какой-нибудь компании зверей, тарчей или иных созданий, волшебных и не очень, заходила речь о сёстрах-колдуньях, то спорщики обычно сходились на мнении, что, несмотря на проигрыш во внешности, Шантрелла и ворожит лучше, и в зельях разбирается без справочника, и держится гораздо увереннее Веранды, поэтому пальма первенства по праву достаётся ей. Теперь же ко всему прочему они могут добавить, что кикимора, в отличие от сестры, отреагировала на появление «Стрекозы-Убийцы» над своей головой лишь парой крепких словечек, а никак не обмороком и истерикой.
- Мы прилетели, - коротко бросила спутникам Скарлет, изящно открыв дверцу самолёта, развернувшись на сидении и эффектно ступив на землю сразу обеими ногами.
- Вижу, что прилетели, - прошамкала кикимора, которую ничуть не рассердило появление чужаков, а, напротив, даже позабавило. – А теперь, гости дорогие, извольте объясниться, кто такие и с чем пожаловали.
Уловив в тоне болотной ведьмы нотки благосклонности, Скарлет первой заговорила с ней, неосознанно поправляя платье и пряча за спиной разбитые очки.
- Вы - ведьма Шантрелла, так?
- Истина. И что с того?
- Мне нужно раздобыть зелье иллюзий. Определенный источник указал на Вас. Мы можем договориься?
Кикимора прищурилась.
- Зависит от того, что предложишь взамен.
- Информацию, - коротко ответила пирентийка.
- Экая ты, милочка! – усмехнулась полужаба. – Зелье-то ты заказала непростое, больше скажу, варить его – едва ли не самая трудоёмкая и капризная работёнка на этой планете. Уверена, что цена достойна товара?
- Я была в замке Вашей сестры.
Подтрунивание над сестрицей занимало первое место в списке любимых развлечений Шантреллы, и проведение исследования её подноготной являлось непременным условием сией потехи, поэтому как ни пыталась колдунья изобразить бесстрастное недоумение на своём некрасивом лице, озорной блеск в выцветших глазах кикиморы выдавал её с головой.
- Так мы обсудим моё предложение? Или Вам безразлично, что мой друг Джокстер вычитал в принцессином дневнике? – удачно забросив удочку и позволив заглотить наживку, пирентийка не собиралась отпускать свой улов.
- Хорошо, обсудим. Проходите, пожалуйста, - кикимора указала на допотопную лесенку, по которой можно было спуститься в небольшу яму, собственно обиталище Шантреллы. – Да поторопитесь, покуда сюда не добралась буря!
- Какая ещё буря? – удивлённо воскликнул Джокстер, возведя очи ввысь. – В небе ни облачка!
В это время камыши, ограждающие жилище ведьмы с торцовой стороны, зашелестели, и бодренький девичий голосок мелодично пропел: «Тётя Шантрелла, я принесла Вам цветов!»
- Ну вот, буря добралась… - сдавленно произнесла кикимора, роняя голову в ладони.
Вышеназванная «буря», явившая свой лик из-за камышовых зарослей, имела вид молоденькой, лет четырнадцати, поллюрки, одетой в короткое белое платьице с капюшоном и того же цвета гольфики. Судя по вышивке на правом плече, Скарлет справедливо догадалась, что это – школьная форма. Кожа юного создания имела тот нежный оттенок зелёного, каким хвастают уже налившиеся, но ещё не поспевшие яблоки. Пшеничные волосы девочки, похожие на языки шафранного пламени, очевидно, претерпели несчётное число попыток зачесать их назад, но самые непослушные пряди, те, что вьются у лба, всё равно своенравно торчали вверх, словно силились дотянуться до солнечных лучей, таких же золотых и мягких, как они сами. Но самыми завораживающими в облике юной леди были её глаза. Огромные и чистые, похожие на два розовых бриллианта, они, казалось, были способны увидеть то, что скрыто в самых потаённых уголках сердца. Нежное создание скромно улыбалось, держа в руках букет полевых цветов.
Увидев, что к ним прилетели гости, девчушка застенчиво потупила чудесные глазки, три раза пискнула «здрасьте», обращаясь к каждому из посетителей, и, прячась за своим букетом, засеменила по направлению к лесенке.
- И чего эта ведьма так её не любит? – шепнула Джести, обращаясь к Скарлет. – Вроде бы милая девочка…
В это время милая девочка, спускаясь вниз, умудрилась запнуться о собственный хвост и кубарем покатилась по ступеням. Для лучшего истолкования последующей сцены следует упомянуть, что Шантрелла намедни учинила ремонт крыши, и гости подоспели как раз в его разгар. Как уже было сказано, поллюрка сверзилась с лестницы, в результате чего вытерла её своим беленьким платьицем и по инерции продолжила подметать ещё и дорожку. Букет, вымахнувший из её рук, проделал воздушный путь по синусоиде и приземлился в ведёрко, стоявшее на краю недолатанной крыши. Ведёрко, утратив балансировку, ухнуло вниз, повинуясь силе земного притяжения, при этом натянув верёвку, привязывающую его к флигелю-«кораблику». Тот, в свою очередь, не выдержал резкого рывка и слегка погнулся, при этом чуть толкнув «кормой» связку досок, предназначенных для обделки крыши. Выведенная из равновесия связка грациозно съехала по отвесу кровли и с грохотом приземлилась аккурат на край лавки, стоящей возле дома. История бы на этом и закончилась, не надумай Шантрелла минутой раньше поставить котелок с варевом на другой край этой же лавки. Котелок воспользовался той же воздушной трассой, что и букет, только двигаясь в обратном направлении, и совершил посадку на «Стрекозе-Убийце». Как оказалось, Джокстер, конструируя летательный аппарат, такую ситуацию не предусмотрел, поэтому «Стрекоза» ничем существенным котелку ответить не смогла. Напротив, один из крепежей, соединяющих «крылья» агрегата с его корпусом, вышел из строя от столкновения с объектом, «крыло» поползло вниз и вкось, и вся летающая махина завалилась на бок.
Когда пыль немного улеглась, Шантрелла вскочила на ноги и совершенно будничным тоном поинтересовалась, не преставился ли кто. Скарлет, Джокстер и Джестибелль, лежащие на земле и прикрывающие головы руками, не могли найти в себе сил, чтобы пошевелиться. И немудрено: злополучный котелок, так легко расправившийся со «Стрекозой-Убийцей», пролетел всего в нескольких сантиметрах над их головами.
Когда первый шок уже прошёл, но прежняя ясность мыслей ещё и не думала возвращаться, трое путешественников проследовали за кикиморой в её апартаменты так же тупо и монотонно, как зомби, топающие на лунный свет.
- И часто происходит такое? – тихонько спросил Джокстер у Шантреллы, указывая взглядом на залившуюся краской поллюрку, которая как заведенная мурлыкала свои «извините».
- Каждый день, а то и не по разу! – честно призналась женщина-жаба. – Поживи с ней с недельку – всякого насмотришься!
- Теперь я понимаю, почему баба-жаба эту девчонку «бурей» называет, - воодушевлённо шептала Джестибелль. – Интересно, а как её по-настоящему зовут?
Скарлет нервно пожала плечиками, показывая, что такие тонкости вряд ли могут её заинтересовать. Но на вопрос мокуэрки ответила сама Шантрелла.
- Юкка, милая, чудесные цветы! Поставь их в вазу. И заодно убери на место все те вещи, которые ты раскидала. А я пока накрою на стол.
***
- Так вот он какой, город Обманщик! – выдохнул Омер. Червячок искренне пытался таращиться от удивления, но обилие чрезмерно ярких неоновых вывесок расцветки «вырви глаз» заставляло жмуриться и прикрывать лицо ладонью. Атмосфера безудержного разгула, пряным туманом повисшая над городом, ударяла в голову не хуже спиртного, разномастные увеселительные заведения: крупные развлекательные центры и мелкие забегаловки, казино и букмекерские конторы, игорные дома и харчевни, где большой экран транслирует проведение очередной лотереи – все они конкурировали друг с другом причудливыми формами и безвкусными вывесками, коими надлежало привлекать клиента.
- Я думал, логово тарчей должно выглядеть более устрашающе, - промямлил Ден, буравя взглядом пространство перед собой. Всю свою сознательную жизнь Звёздный Сын провёл в космосе, где его взору были предоставлены в основном белые звёзды да чёрная пустота, поэтому торнеболлское буйство красок ввело юношу практически в состояние транса.
- А по мне так подобная аляповатая архитектура – уже страшно, - высказался филин. – Куда ни глянь – вокруг одна безалаберщина! Неужели вы и впрямь считаете, что в таких растлевающих условиях возможно воспитать настоящих граждан!
- Да ладно тебе, Хут, когда-то и развлекаться надо, - встал на защиту торнеболлцев червячок. – Не единой зубрёжкой мир зиждется. К тому же, если здесь так любят веселье, местные жители должны оказаться мирным народцем!
- Омер, прости, конечно, но я в этом как-то не уверен. – Сын Звёзд рассеянно указывал пальцем в сторону четверых туземцев, явно заинтересовавшихся странными туристами. Если составить собирательный образ народца по этим конкретным его представителям, то торнеболлцы являли собой небольших безногих свиноподобных существ с бордовыми крыльями на манер нетопыря. Но Дена насторожили вовсе не их розовые пятачки. Железные шлемы с красными перьями, защищающие щекастые головы, явно указывали на принадлежность квартета тарчей к городской охране, а сверкающие наконечники копий, обращенные в сторону Сына Звёзд и компании, только усиливали эту догадку. Последние сомнения рассеялись, как утренний туман, когда торнеболлцы с криками «Нарушители! Держи их!» ринулись на тройку пилигримов.
- Может, стоит поговорить с ними и объяснить, что мы пришли с миром? – с детской наивностью вопросил Ден.
- У меня другая идея. БЕЖИМ! – отчаянно маша крыльями, закудахтал Хут. По всей видимости, Омер при всём своём уважении к звёздному посланцу в данный момент был больше согласен с филином, поэтому кинулся наутёк вслед за ним, во время левитации придерживая свою кепку. Дену оставалось лишь не отставать от товарищей.
Путаные улочки и переулки, ослепляющие неизменным кичливым декором, были поразительно похожи в своём многообразии: от разношерстных плакатов и вывесок, одни ярче других, настолько рябило в глазах, что совершенно невозможно было понять, сворачивал ты сюда до этого или нет. Именно такая проблема весьма остро встала перед убегающими, когда они поняли, что вконец заблудились. Но думать над этим долго не пришлось: стражники, ежедневно прочёсывающие город и поэтому знающие его от и до, никак не хотели отставать, да к тому же, носясь по улицам, как ненормальные, Ден и компания «подцепили» ещё несколько патрульных групп. Поэтому сейчас за ними гнались уже не четыре стражника, а около шестнадцати. И, хотя жирные морды преследователей явно не несли на себе печать интеллекта, у них всё же хватило ума разделиться и подстерегать команду миротворцев с разных выходов.
- Они окружают нас! Что будем делать? – Омер умоляюще уставился на Дена, но на лице сына звёзд отражалось примерно то же душевное смятение, что так терзало червячка. Хут метался в узком проходе от стенки к стенке, рябая мозаика на которых лишь усиливала его общее раздражение. Одна из стен была прямо вмонтирована в некрупный, но довольно высокий холм, скопления которых окружали город Обанщиков.
- Придётся сдаться и вернуться к плану, который предложил я, - удручённо выдохнул Ден. – Вот только после того, как мы несколько раз прогнали их по всему городу, торнеболлцы вряд ли легко поверят в наши «добрые намерения»…
В это время Хут, разочаровавшийся в метаниях между стен, пришёл к тому, что ощупывание их крыльями - гораздо более успокаивающий и энергосберегающий процесс. Надо отдать ему должное, это принесло неожиданные плоды! Филин случайно наткнулся на какую-то часть узора, которая шевелилась от прикосновения и бренчала стекляшками мозаики. Не долго думая, он отодвинул преграду крылом – оказалось, что в этом месте крупицы узора были подвешены на ниточки, а глиняная стена за ними – и не стена вовсе, а прямоугольный кусок мешковины, закреплённый лишь с верхней его части.
- Это что, потайная дверь? – недоверчиво поинтересовался Ден. – Думаете, будет невежливо, если мы войдём?
- На этой планете в ситуациях, подобных нашей, вежливо ВСЁ! – нервно разъяснил ему Омер, собственным примером побуждая звёздного товарища применить это утверждение на практике. Все трое незамедлительно юркнули в туннель, открывающийся за занавеской, и последняя, спадая обратно, легонько скользнула по их макушкам. Как только избежавшие опасности путники двинулись дальше, ткань опустилась и выпрямилась, а частички мозаики, закреплённые на нитях, встали на свои места в общем узоре.
Филину и летающему червячку потолок туннеля, рассчитанный на средний рост торнеболлца, не доставлял никаких неудобств, а вот Дену приходилось несладко: перепробовав всё, начиная от сгибания в четыре погибели и заканчивая походкой «утиным шагом», звёздный сын выбрал ползание на четвереньках. Впрочем, долго этот путь не продлился: сырой и узкий проход скоро кончился, удостоив скитальцев чести любоваться небольшой комнаткой, открывшейся за такой же тряпичной «дверью». Мягкие настенные и напольные ковры, искусно расшитые разноцветными узорами и украшенные блёстками, что так таинственно мерцали в пляшущем свете свечей в затейливых подсвечниках, делали причудливые апартаменты похожими на огромный сказочный ларец, куда какой-нибудь восточный эмир складывал свои любимые драгоценности. А разноцветные воздушные шторы, тут и там свисающие с высокого потолка, очевидно, для того, чтобы делить помещение на «отсеки», также не свидетельствовали о наличии утончённого эстетического вкуса у их владельца. Почти невесомые подушки и пуфы, хаотично разбросанные по комнате, и обилие разномастных безделушек непонятного назначения, которыми были увешаны стены, - эти лёгкие штрихи заканчивали общую картину комнаты и придавали ей какой-то таинственный, чуть ли не магический облик.
- Готов поклясться своей кепкой, здесь и живёт волшебник, которого мы ищем! – упоенно воскликнул Омер. Но, проведя рукой по голове, добавил, - Кстати, кто-нибудь видел, где она?
Когда толпа разозлившихся стражников пронеслась мимо вновь сокрытого потайного хода, ни один из них не заметил крошечной зелёной кепки, лежащей у стены.
***
Шум, гам, толкотня… Как же он всё это ненавидел! Глядя на отъевшиеся физиономии, пьяные от беспрестанного кутежа, ему хотелось пересчитать их костяшками мозолистых пальцев. Ведь разве знают они, прожигающие жизнь повесы, что приходилось терпеть этим рукам, покуда остальные кружились в бешеном танце черно-красного барабана, без остановки совершая маленькие победы и терпя поражения в финансовом водовороте? Хотя всё же существовал тот момент, когда огромная игровая машина под названием «город Обманщиков» останавливала свой ход. Случалось это днём, с двенадцати до часу. Общегородской Час Тишины был посвящён одному не столь давнему событию, когда правитель торнеболлов проиграл гостившему в городе послу снорри партию в вист. Казалось бы, проигрыш - обычное дело для любителей азарта. Но не потеря государственной казны опечалила короля. Памятная игра прославилась тем, что вместе с крупной суммой золота в полусонный город навсегда отправилась племянница местного правителя. С тех пор в городе введён особенный «тихий час», во время которого нельзя веселиться, шуметь и даже просто появляться на улице. Именно в это время в обитель азартных игр пожаловали гости. Трое из них угодили во временной промежуток случайно, четвёртый же сделал это запланировано, ибо развесёлая толпа угнетала его.
Плутая по узким, как на восточном базаре, улочкам и оставаясь незамеченным – он не ошибся, полагая, что постоянный маршрут патрульных не изменился за несколько лет его отсутствия – путник шёл, точнее, левитировал к совершенно определённой цели. Ах, вот и он, показывается из-за угла… этот маленький дом. Занавески всё те же, со старой заплатой – видать, карточная фортуна так и не повернулась лицом к этой скромной обители семейного уюта. Возле окна – крохотный обеденный столик. За столиком попивает чай пожилая чета. Вот женщина наклонилась над блюдцем, и перештопанный платок, которым она покрывала голову, немного сполз ей на лоб, а мужчина легонько подался вперёд и нежно поправил головной убор своей жены. Та улыбнулась и что-то тихо прошептала, он остроумно ответил ей, и супруги беззаботно рассмеялись. …Когда-то он мог называть их «мама» и «папа». Прижимаясь пятачком к оконному стеклу, Бобард всё смотрел и смотрел на них, жадно ловя каждое движение и не смея заявить о своём присутствии, ибо знал, что любым простым и естественным жестом нарушит один из пунктов Пакта.
Бобард покинул отчий дом ещё совсем молодым, покинул навсегда, без права видеться со своими родителями. Это случилось в тот день, когда отец, захлестнутый волной азарта, поставил на кон всё своё имущество, но Планида не улыбнулась ему. Тогда его противник, самый удачливый и, к тому же, самый нахальный игрок тех лет, видя неподдельное отчаяние в глазах соперника, как бы в шутку предложил ему отыграться, поставив на собственного сына. Соблазн вернуть проигранное и заодно проучить выскочку оказался выше здравого смысла, и торнеболлец поступил так, как от него и добивались. И снова проиграл.
В городе Обманщиков не лепили из глины посуду, не шили одежду и не пекли хлеб – всё это импортировалось из королевства троуллардов, которых нещадно пугали, шантажируя внезапной атакой. Всякое ремесло, приносящее деньги честным путём, было официально запрещено Пактом, и лица, замеченные за подобным занятием, немедленно изгонялись за пределы поселения. Единственной производственной отраслью, одобряемой Пактом, была добывающая промышленность. Это имело довольно простое и логичное объяснение. Та часть финансов города, что находилась за пределами королевской казны, практически полностью циркулировала исключительно в сфере азартных игр. А это поприще, как и все другие, имеет ряд своих особенностей. Если опустить затраты на приведение самого увеселительного заведения в «товарный» вид и на рекламу, для успешной конкуренции и просто для того, чтобы клиенты не утратили интерес к вкладыванию денег в это русло, хозяевам игорных домов необходимо постоянно поднимать ставки и увеличивать сумму возможного выигрыша, что теоретически неосуществимо при ограниченном капитале. Другими словами, количество денег, находящихся в обращении, должно постоянно множиться и, обесцениваясь, прокладывать государству прямой путь к инфляции и финансовому кризису. А так как общая сумма денег, имеющихся в стране, прямо пропорциональна числу реальных ценностей, которыми она располагает, то именно добыча золота и различных драгоценностей, приумножающих богатства города, и держала на плаву экономику королевства, благо территория возле речки, омывающей город, изобиловала золотыми жилами. Вот и распрощавшийся со свободой Бобард был послан добывать драгоценный металл.
В колонии поселения, где он трудился, было около сотни таких же несчастных детишек, как и он. С самого раннего утра ребята уже были на ногах и работали, не покладая рук: копали воронки, добираясь до нужной глубины, набирали горстями ценный грунт и носились к речке, чтобы промыть его несчётное количество раз и извлечь те желтоватые крупицы, за которые их кормили. Еду давали лишь один раз в день, но скудного пайка, на который готов был расщедриться хозяин предприятия, не хватало на целую ораву голодных ртов, поэтому за каждый кусок зачерствелого хлеба и глоток затхлой воды шли самые ожесточённые бои. Не было и недели, чтобы кто-нибудь не умирал от истощения, и осознание того, что можно запросто расстаться с жизнью, не получив свою порцию еды, полностью перекрывало чувство сострадания в сердцах загнанных в угол детей. Бобарду повезло: на момент прибытия в колонию он был здоровым и сильным, поэтому с лёгкостью отвоёвывал себе порцию на обед, которой всё равно невозможно было насытиться. С течением времени, когда ежедневное недосыпание, недоедание и поистине адский труд стали давать о себе знать, добывать кулаками обед становилось всё сложнее и сложнее. Бобард прекрасно понимал, что если хотя бы один раз потерпеть поражение и потерять драгоценные крохи пищи, следующего обеда могло уже не быть. Другие дети чувствовали, когда кто-то из них давал слабину, и начинали изо дня в день кидаться на него всё с новой и новой силой, чтобы уже наверняка не остаться голодными. Бобард стал действовать умнее. Суровая школа выживания научила его драться на кулаках так, как не снилось величайшим из боксёров. Теперь он не набрасывался на противника вслепую – он выжидал, пока тот нападёт первым. Поначалу просто уворачиваясь или терпя удары, Бобард распознавал стиль противника, находил его сильные и слабые стороны и, дождавшись удобного момента, наносил удар наверняка, так, чтобы повторного уже не понадобилось. Не прошло и года как Бобард из новобранца превратился в того самого мальчишку, которого уважали и боялись больше всех. Несмотря на несоответствие его реальному возрастному положению, сильного и хитрого мальчугана стали называть «старшим», а четвёрка других парнишек, которых Бобард отобрал в свою «свиту», получила титул «подстарших». Работать в команде и, тем самым, иметь надёжный тыл было гораздо выгоднее, чем драться один на один, и получить обед становилось ещё легче. Бывало, появлялись и другие группы, норовившие сместить Бобарда и Ко, но ни разу подобные предприятия не заканчивались успехом. Обычно вожак новой команды, уличённый в неуважительном поведении к «старшему» (верная «свита» исправно шпионила и докладывала Бобарду обо всём), как будто случайно получал какую-нибудь «производственную травму», а остальные участники, оставшись без идеологического лидера, ворча, разбредались обратно по своим углам, чтобы ненавидеть и бояться главного торнеболлца на безопасном расстоянии.
Водился в тех краях один мальчик, начистить физиономию которому Бобард хотел больше жизни, но не мог. Ведь мальчик этот был никто иной как сын самого начальника. Он с друзьями часто приходил поглазеть на подневольных сверстников и поиздеваться над ними, а иногда и раздать пару увесистых оплеух. Как-то раз «старший» не вытерпел и дал сдачи. Между мальчишками завязалась драка, победителем из которой не вышел никто. Соперники просто нокаутировали друг друга, превратив пятачки противника в бесформенное кровавое месиво. Богатый мальчик всё же имел некоторое самолюбие и ничего не рассказал отцу, но среди самих рабочих нашлись злые языки, которые ненавидели Бобарда больше, чем боялись, и весь следующий за «битвой» день он провёл без еды, в сыром подвале, подвешенный кандалами за запястья. Видимо, второй драчун тоже получил определённое наказание, ибо рукоприкладство прекратил и стал ограничиваться одними лишь насмешками. Наученный горьким опытом, Бобард сносил издёвки со спокойствием философа. На тот момент выживание представляло для него интерес куда больший, чем праведная месть.
Прошли годы, и Бобард стал одним из тех счастливчиков, которым удалось дожить до восемнадцати. В день своего совершеннолетия юный торнеболлец был переведён на другую работу, по сравнению с которой предыдущая показалась ему сущим пустяком. Если раньше, будучи мальчишкой, большую часть времени он проводил на свежем воздухе, промывая грунт в речной воде, то здесь, в подземных шахтах, где добывали каменья, голубое небо над головой казалось ему далёким и прекрасным сном. Подышать свежим воздухом невольников выпускали только ночью. Правда, кормили здесь несколько лучше, заботясь о том, чтобы жизненные силы оставляли их медленнее. Сорокалетние мужчины, без роздыха горбатившие спины с киркой в руках, были похожи на древних стариков. По сути, здесь они таковыми и являлись, ибо ни одному невольнику ещё не удалось пересечь пятидесятилетний рубеж.
«Что толку в новых парусах, коли днище судна разъедают термиты?» - сетовали рабочие-старожилы. Бобард прекрасно понимал, о чём они говорят. Рано или поздно золото и драгоценности закончатся, и весь этот прогнивший мирок развалится и полетит к чертям. И торнеболлец не знал, где же берег того моря, в котором он окажется, когда их общий корабль, разрушенный термитами, пойдёт ко дну.
На новом месте завоевать уважение было сложнее. Спору нет, юный торнеболлец без труда раскидал по углам кулаками всех тех задиристых выскочек, что горлопанили о своём неоспоримом лидерстве. Но позже он понял, что у местного общества были и иные вожди, гораздо более незаметные и не всегда более сильные мускулами, но авторитет этих личностей не могла пошатнуть ни одна физическая расправа. И метод запугивания, ни разу не подводивший гадика все предыдущие годы, напрочь отказался работать в новых условиях. Один из «иных вождей» даже взял Бобарда под свою опеку и стал помогать ему вспоминать то, что кулаки сорабочих выбивали из его головы долгие восемь лет, проведённые на золотых копях.
Прошло шесть лет, и Бобард из угловатого юнца, грубого и не умевшего умерить свой пыл, превратился в молодого мужчину. Под руководством своего нового наставника он стал сильнее, но несколько сдержаннее. Теперь он не стремился доказывать своё превосходство в кровопролитных драках – спокойное осознание силы, могучей незримой энергией сочившееся из него, не требовало излишней демонстрации.
Долгие годы адского труда не убили в повзрослевшем тарче надежды на освобождение. А поводом, толкнувшим его на побег, стал новый надсмотрщик, приставленный к группе, где гнул спину Бобард. Глядя на кривой пятачок молодого мужчины, торнеболлец не смог сдержать усмешки: годы не были в силе выправить неправильно сросшийся нос богатенького повесы, которому Бобард самолично его расквасил в детскую пору.
Розовый гадик тщательно вынашивал план побега, продумывал его до мелочей и всячески пытался исключить вероятность провала. Но новый страж сам облегчил ему работу.
- Реванш, - говорил надсмотрщик, отпирая кандалы узника в тёмный ночной час, - Я хочу сразиться с тобой, Бобард, и доказать своё превосходство. Но для этого ты нужен мне сильным и отдохнувшим.
Наплевав на собственную гордость, освобождённый невольник принял подачку и пустился наутёк. Первое время он просто мчался вперёд, не разбирая дороги. А чуть позже, хотя рассудок приказывал ему галопом нестись прочь от города, сердце подсказало ему то направление, которое он просто не мог игнорировать. Родители… Увидеть их хотя бы одним глазком!
Хотя на улице уже была глубокая ночь, разгульное веселье и не думало утихать. Толпища народа, сновавшего по городу туда-сюда, были наилучшим укрытием для беглеца, и, хотя его чумазый пятачок и натёртые кандалами запястья слишком живо выделяли хозяина среди остального люда, беззаботно-весёлые граждане предпочитали просто не замечать чужака. Единственное, о чём думал затерявшийся в толпе Бобард, - это образ родного дома. Пока его глаза, отвыкшие от света, случайно не наткнулись на НЕЁ. Молодая женщина одиноко сидела в стороне, нисколько не интересуясь развесёлым бедламом, имеющим место вокруг, а просто перекладывала из кучки в кучку маленькие предметы, значения которых Бобард не разумел. Но ему это и не было важно: как глупый мотылёк, летящий на свет керосиновой лампы, он ринулся к ней сквозь толпу. Красива она, нет ли – он не мог этого сказать, возможно, оттого, что не имел образца для сравнения. Это была первая женщина, увиденная ми за четырнадцать лет; её образ, отпечатавшийся в воспалённом мозгу торнеболлца как нечто удивительное и уникальное, не стал подвергаться эстетической критике, но коротко и ясно дал понять, что слова «богиня» и «гине»* действительно проросли из одного семени.
Бобард подошёл к ней и, затаив дыхание, присел рядом. Странная леди продолжала непонятные манипуляции с тем, что наш беглец без зазрения совести посчитал бы мусором, не касайся этих предметов пальцы таинственной незнакомки, и совершенно не обращала внимания на незваного компаньона. Когда же она, наконец, перетасовала свои бирюльки так, как её устраивало, и подняла взгляд, который наткнулся на слишком близко сидящего незнакомца, глупо улыбающегося и сплошь перепачканного в грязи, то от неожиданности взвизгнула и резко подскочила.
- Извините, - робко пробормотал Бобард, - Я не хотел Вас напугать.
- Всё в порядке, вы ни в чём не… - начала дама, но её перебил охранник, выделивший крик ужаса среди весёлого галдёжа.
- Он приставал к тебе, Лу-Лу? – судя по тому, что страж порядка знал её имя, и по фамильярному тону, коим оно было произнесено, можно было определить, что эти двое знакомы.
- Что ты, Анфейр, этот парень совершенно безобиден! И перестань называть меня так!
Но коренастый Анфейр, носивший шлем слегка набекрень, так уже не считал. Пробегая по синякам, ссадинам и царапинам на теле нарушителя спокойствия, взгляд блюстителя законности остановился на весьма недвусмысленных следах, оставленных железными кандалами на запястьях Бобарда, и выводы, сделанные им, с лёгкостью читались на вмиг помрачневшем лице. Бывший раб бросился было бежать, но новые стражники перекрыли ему путь. Растерянный взгляд зелёных глаз Лу-Лу был последним, что видел тарч до того, как деревянный конец охранничьего копья со свистом опустился на его затылок.
Смертная казнь через повешение – вот тот вердикт, что вынес ему судья. На иное Бобард и не надеялся. Честно говоря, уставший бороться гадик был даже рад такому приговору: смерть не страшила его – наоборот, сулила избавленье, а публичная казнь давала призрачную надежду ещё раз увидеть в толпе запавшие в душу зелёные глаза. Уводивший его в камеру Анфейр с нескрываемым удовольствием язвил, что теперь-то Бобарду уж точно никак не удастся избежать неминуемого, разве что сам бог Морхан спустится с высот своего летающего замка и прикажет остановить казнь.
Каково же было изумление пустоголового стражника, когда на следующий день в городе действительно появился Морхан, да ещё верхом на тёмном Токае! Создатель заявил, что намерен взять с собой одного из горожан и поставить его в вечное услужение своей избраннице. Бобард не интересовался, были ли у творца какие-то определённые критерии, по которым он отбирал слуг для своей пассии, или же он действовал наобум, и в тот момент, когда перст Морхана указал на него, гадик не ощутил внутри себя никаких перемен. Высвободившись из захвата двух стражников, разжавших пальцы от крайнего изумления, розовый тарч молча плёлся за своим господином и никак не мог понять, благодарен ли ему он за своё спасение или нет. Ни отчего дома, ни долгожданных глаз Бобард так и не увидел.
Поддавшись настойчивому голосу подсознания, гадик шёл по той самой улице, которая привела его на многолюдную площадь, где он встретил свою богиню. Четыре года службы у принцессы Веранды сгладили остроту воспоминаний, как стремительная речная вода без устали полирует прибрежную гальку. Но кое-что он всё-таки помнил чрезвычайно чётко. Вот эту мозаику на стенах, например… Ах, что это?
Наклонившись вниз, торнеболлец поднял с земли предмет, что так приковал его внимание. Крошечная зелёная кепка с красной надписью «Омер» на фронтальной части. Маленькие глазки Бобарда загорелись хитрющими искрами. Кажется, этот путь принёс ему удачу во второй раз.
_________________________________________________________
* с греческого – «женщина»
***
- Ах, какая у Вас замечательная скатерть, госпожа Шантрелла! Где Вы её достали? – ворковала Джестибелль, разглядывая насыщенно-синюю материю с принтом из крупных белых цветов.
- Да брось ты, эту тряпку давно уже выбросить пора, - отшутилась ведьма, подливая тройке товарищей чай из зелёного, с бородавками пятен, чайника, чем-то отдалённо напоминающего свою обладательницу. Кикимора принимала гостей на свежем воздухе, вытащив на улицу обеденный стол. Джестибелль подчистила все пирожные и теперь не знала, чем себя занять, посему просто таращилась по сторонам и без умолку тараторила глупости. Скарлет, напротив, к угощению даже не притронулась – её гораздо больше волновало зелье, изготовление которого Шантрелла опрометчиво доверила Юкке, пренебрегая тем фактом, что у последней всё валится из рук. Внешне спокойная пирентийка не зря так переживала внутри – некоторые из ингредиентов варева были поистине труднодоступными, и в случае ошибки новое зелье можно будет заказать лишь через десяток лет. Ну а Джокстер уже внёс солидную «предоплату» в виде сокровенных тайн принцессы Веранды, что не так давно прочитал в её дневнике, пока его напарницы отвлекали саму сожительницу Морхана, объясняя, почему этот странный самолёт работает на мармеладе, или просто кривляясь – кому как повезло с интеллектом. Юный изобретатель прервался лишь потому, что в колдуньином домике опять что-то подозрительно загремело.
- Она что, и впрямь Ваша племянница? – спросила Скарлет, имея в виду Юкку.
- Дудки, - кикимора отрицательно замотала головой. – Я нашла её в поллюрском лесу во время похода за ценными травами. Бедная девочка лежала без сознания под старой корягой, миленькая такая, беспомощная… Вот я её и подобрала. Когда Юки очнулась, она вообще ничего не помнила. Если бы не вышивка на изнаночной стороне платья, она бы и имени своего назвать не смогла. Вот уже неделю как девчушка живёт у меня. Она почему-то искренне считает, что провела здесь всю жизнь; то, что я её родная тётушка – тоже её идея. Правда, бывают периоды, когда Юкке кажется, будто она что-то вспоминает, но они быстро проходят.
- Вот оно что, - задумчиво протянула Скарлет и невольно вздрогнула, когда жуткое громыхание, донёсшееся из землянки, повторилось в очередной раз.
- Пойду, гляну, как там дела, - и Джестибелль, непоседливой натуре которой претило проведение времени за столом, где больше не осталось пирожных, живо соскочила со стула и вприпрыжку ринулась в низенькую избушку.
Мокуэрка застала Юкку за подметанием с пола осколков, некогда бывших сосудами с настоями трав. Заметив свидетельницу своей неловкости, вмиг покрасневшая поллюрка вперила взгляд в пол и заработала веником утроенной скоростью.
- Привет трудящимся, - весело поздоровалась Джестибелль. – Тебя ведь Юкка зовут, да?
- Ага, - немного осмелев от дружелюбного тона собеседницы, ответила поллюрка.
- Какое красивое имя! И довольно редкое, - продолжила мокуэрка. – Лично я никогда не встречала.
- Это в честь цветка «Юкка Остролистная», - охотно пояснила носительница имени. – У тёти Шантреллы он, кажется, есть где-то на верхней полке. Правда, в засушенном виде… Сейчас покажу!
Придвинув табурет поближе к стене, Юкка с грациозностью лани вскочила на него и потянулась за нужной склянкой. Но юная поллюрка не была бы собой, если бы такой, казалось бы, простой и безобидный поступок прошёл без эксцессов. Одна из ножек табуретки, на которой стояла девочка, сломалась, заставив стульчик предательски завалиться в сторону, и Юкка, не удержав равновесие, схватилась за верхнюю полку, где искала цветок, нагрузив её всем своим весом. Верхняя полка такого издевательства не вынесла и сорвалась, по пути увлекая все остальные, и всевозможные травы вкупе с засушенными или заспиртованными частями тела многообразных земноводных и пресмыкающихся, да ещё бог весть какая дрянь – всё это с грохотом посыпалось аккурат в зелье, за судьбу которого так волновалась Скарлет. Варево вспенилось, забурлило и выбросило тяжёлые клубы зловонного дыма. Когда он рассеялся, обе взволнованные девушки медленно, на цыпочках подошли к котлу. То, что они увидели, превосходило всякие ожидания.
Зелье, что некогда было светло-коричневой вонючей жижей, уменьшилось в объёме в несколько раз, зато прибавило в густоте и сменило окраску на нежно-персиковую, с золотистыми вкраплениями. Да и запах, исходивший от обновлённого продукта, стал достоин называться ароматом.
- Тётя Шантрелла меня убьет, - еле слышно прошептала Юки; выражение восторга на её личике никак не вязалось со смыслом произнесённой фразы. – Интересно, во что превратилось зелье?
- Сейчас выясним! – и Джестибелль уверенно, как будто так оно и надо, схватила со стола мерный стаканчик и, зачерпнув в него внушительную порцию зелья, осушила его до дна.
- Ты что, с ума сошла?!! – завопила шокированная поллюрка. – Вдруг оно ядовитое?!!
- Как в таких случаях говорит моя матушка, невозможно сойти с того, чего у тебя нет, - улыбаясь во весь рот, ответствовала мокуэрка. – К тому же на вкус эта штука похожа на клубничное мороженое! Ещё хочу!
Но выхлестать второй стаканчик девице не удалось. Всё её тело начало светиться, незримая сила увлекла Джестибелль вверх, под потолок, и вихрь невесть откуда взявшихся люминесцирующих частичек всех цветов радуги со скоростью торнадо завертелся вокруг неё. Световое шоу продлилось около минуты, и за это время на такое диво набежали и другие зрители. Перед всеобщим взором предстала новая, улучшенная Джестибелль: фигура девушки стала стройнее, черты по-мокуэрски сплюснутого лица сгладились и округлились, глаза, и так довольно крупные для её народа, стали ещё больше и ещё голубее, и это ещё не всё... Старый парик, похожий на грубую крученую проволоку, одиноко лежал в стороне, а на голове Джести вилась пушистая копна солнечно-рыжих кудряшек. Не веря своему счастью, девушка сердечно попросила Джокстера выдрать у неё небольшой клок волос, что он и выполнил не без некоторых колебаний. Через пару секунд жёлтая парочка, обнявшись, сидела на полу и заливалась слезами счастья.
- Они настоящие! НАСТОЯЩИЕ!! – блаженно голосила Джестибелль.
- Теперь у меня есть локон Прекрасного Цветка, который стал ещё Прекраснее! – подвывал Джокстер.
Шантрелла даже не сообразила поругать свою протеже за испорченное зелье, а Скарлет напрочь забыла обиженно дёрнуть носиком и расторгнуть сделку.
- Что будем делать, тётя? – тихонько пискнула Юкка, пришедшая в себя раньше всех.
Шантрелла ничего не ответила. Болотная ведьма была занята обдумыванием способа, который позволил бы ей узнать содержание Верандинового дневника до конца.
***
Пока Омер и Хут судорожно искали кепку червяка, сын звезды, наконец, смогший выпрямиться во весь рост, принялся бродить по странной комнате, плутая между полупрозрачных штор. На проверку апартаменты оказались гораздо шире и просторнее, чем могло представиться на первый взгляд, и заблудиться в них можно было с той же лёгкостью, что и в самом торнеболльском городе. Со стороны могло создаться впечатление, что астральный юноша просто прохаживается в случайном направлении, не ставя перед собой никакой конкретной цели, но самому Дену уже давно стало ясно, что движется он, повинуясь некому беззвучному голосу, не откликнуться на зов которого было просто невозможно. Преодолев великое множество невесомых стен, наш герой, наконец, достиг того места, откуда шёл этот голос.
Крохотный закуток, со всех сторон окружённый призрачными занавесами, которые, множась и наслаиваясь, создавали иллюзию, будто они - живые, был освещён одной-единственной свечкой, что давно уже оплыла и уменьшилась как минимум вполовину. Хрустальный шар, на треть утонувший в подушке из красного бархата, ловил неверное мерцание желтоватого пламени и приумножал его, посылая на колышущиеся шторы причудливые блики. Вокруг магической сферы были разбросаны крохотные деревянные таблички с причудливыми знаками, обведёнными зелёной краской. Такого же цвета глаза глядели на Дена из самого тёмного уголка искусственно огороженного помещения. Когда взгляд звёздного юноши приспособился к изменённому освещению, он смог различить очертания того, кто так настойчиво звал его. Это была молодая женщина-торнеболлка, густо и безвкусно накрашенная и увешанная огромными бусами, кольцами и браслетами, точно цыганка. Сходство подчёркивалось и разноцветной лоскутной шалью, накинутой на покатые плечи, вкупе с таким же пёстрым платком, обуздавшим непослушные чёрные локоны. Женщина махнула рукой, приказывая подойти ближе; Ден подчинился и уселся на один из мягких пуфов возле неё. Тогда незнакомка, в чьи владения он так бесцеремонно вторгся, схватила Дена за руку и притянула, заставляя его нагнуться и приблизиться вплотную, и зашептала ему в самое ухо. Слова срывались с уст загадочной женщины так тихо, что сын звезды скорее угадывал их, нежели действительно слышал, но что-то неведомое, то, что ощущала его ладонь от её прикосновения, убеждало в правильности его предположений.
- Когда настанет время смуты
И тёмный маг взойдёт на трон,
Когда злодей затянет путы,
Чтоб нанести добру урон,
Когда зажмурится планета
В преддверье близкого конца,
Придут в наш мир три воина света,
Три мирозданья кузнеца.
Один из них, добрейший малый,
Пробудит души ото сна.
Перекуёт он на орала
Мечи злодея-колдуна.
Душа же коваля второго
К чужим стенаниям глуха.
Он закуёт весь мир в оковы,
Раздует ссоры, как меха.
Но самый мудрый третий коваль,
От суеты мирской устав,
Возьмёт добра и худа вдоволь
И сотворит прочнейший сплав.
Хоть этот сплав двух жизней стоит,
Его надёжней в мире нет.
И из него кузнец построит
Нам новый, гармоничный свет.
Женщина замолчала так же внезапно, как и нала говорить, и в тот же миг Ден ощутил, что хочет немедленно убраться отсюда. Неважно куда – хоть в лапы тех стражников, что загнали его сюда, лишь бы прочь, ПРОЧЬ! Слепо повинуясь невесть откуда взявшемуся страху, звёздный сын припустил что есть духу, не разбирая дороги. Теперь он не приподнимал шторы, чтобы пройти под ними, – Ден просто таранил их блондинистой головой, а подушки и пуфы, которые юноша до этого перешагивал или обходил, то и дело принимали на себя удар его красных сапог.
Наблюдая за сверкающими пятками своего гостя, женщина-Оракул плутовато улыбнулась.
- Что за спешка, Ден? – удивился Омер, наблюдая за другом, сидящим на полу и потирающим лоб. В горячке звёздный посланец запамятовал, что потолок туннеля не совсем подходит его росту, и ещё раз убедился в этом, с разгону забодав оный.
- Уходим отсюда. БЫСТРО! – скомандовал блондин и тотчас юркнул в проход. Взъерошивший перья Хут, на которого вообще быстро переходит чужая паника, с криками «Опасность!!» понёсся вслед за Денном, не на шутку разволновавшийся Омер поступил так же. Всё равно его кепки нигде не было.
«Кепка червяка! Какая удача! – размышлял Бобард, без особого труда нашедший секретный лаз и сейчас идущий по туннелю. – Наверняка я с минуты на минуту натолкнусь на этих неудачников!»
Это предсказание сбылось буквально. Первым в торнеболлца врезался Омер. К инерции, полученной от червяка, приплюсовалась сила, заданная Хутом. Столкновение завершилось мчащимся на четвереньках Деном, который, подобно бульдозеру, отбуксировал клубок барахтающихся тел к выходу.
- Как вы могли упустить их, олухи?!! – драл горло мускулистый торнеболлец в шлеме с тремя красными перьями на самой макушке. Неподалёку от него стояла горстка тарчей, похожих на него как две капли воды, только их железные головные уборы несли на себе всего лишь по одному пёрышку.
- Но, сэр… - промямлил один из них. – Мы караулили их на выходе с обеих сторон, они никуда не могли деться, но…
- Молчать! Значит, здесь есть какой-то подвох. Ищите сейчас же! Или вы полагаете, что нарушители сами прыгнут прямо к вам в руки?
После этих слов под аккомпанемент жутчайшего грохота троепёрого начальника сбил с ног земляной калач, откуда торчали части тела Дена, Омера, Хута и Бобарда. В итоге все пятеро звонко шлёпнулись о противолежащую стену так, что некоторые осколки из мозаики посыпались на их головы. Несколько охранников скорейшим образом повязали четверых «нарушителей»; остальная пачка вооруженных копьями торнеболльцев погарцевала проверять обнаруживший себя лаз.
***
Если бы пойманной птице было какое-то дело до убранства клетки, в которой её держат, то четверо новых заключённых обратили бы внимание, что стены королевского дворца сплошь кишат карточной символикой, а сам трон, на котором восседает владыка, был поразительно похож на игровой автомат «однорукий бандит», лишь с двумя «руками» вместо подлокотников. Но новоявленные узники больше волновались тем, как же им выбраться из сложившейся передряги. Тем временем король торнеболлов, своей неподъёмной тушей до боли напоминавший разъевшегося хряка, закончил рассматривать странных личностей, имевших наглость нарушать порядок на подвластной ему территории.
- Кто вы и по какому праву ослушались моего указа? – скучающим тоном промямлил король. Надо отдать ему должное, зевок он всё-таки подавил.
- Простите нас, Ваше Величество, - примирительно начал Ден. – Мы не местные, поэтому никак не могли знать, что нарушаем какие-либо правила.
- Нет-нет, они знали и специально пришли в Скорбный Час, пришли насмехаться над Вами! – перебил его ухмыляющийся Бобард. – Сами подумайте, разве есть на этой планете существо, не слышавшее о Пакте? То-то же.
- Но это… Это наглая ложь! – взревел Омер.
- Ты и впрямь лгал мне, жалкий тарч? – оживился король.
- Конечно, Ваша Бесчестность, - рабски пропел Бобард. – Ведь ложь крайне одобряется Пактом, не так ли?
Верховный правитель почесал подбородок.
- И то верно, враньё у нас в фаворе. – Король перевёл взгляд на советника, стоящего за его плечом. – Тоади, запиши, пожалуйста, что этот преступник достоин снисхождения. Он чтит традиции и уважает закон.
- Хорошо, отлично, - запищал маленький, плюгавенький визирь, делая соответствующие пометки. – Значит, так: тех троих сначала помучаем, потом повесим. А этого вздёрнем сразу, без прелюдии.
Все четверо нервно сглотнули.
- Простите за дерзость, но можно нам взглянуть на ваш Пакт? – как можно более корректно вставил Ден.
- Да, посмотрим хоть перед смертью на гадиковскую ересь, - чинично дополнил Хут.
- Да как… Да ты… - Король задыхался от злости, - Как смеешь ты, глупая птица, оскорблять священный Пакт, исторический документ, составленный подлейшими из хитрейших!
- Скорее тупейшими из малограмотных, - всплеснул крыльями филин, пробегая по тексту старого свитка, что сунул ему Тоади.
- Не дерзи, пернатое чучело, коли не разумеешь, в чём дело! – не сдавался карточный владыка. – Подлейшие из хитрейших лишь диктовали мудрость, сочившуюся из их изощрённых умов, а записывал всё их верный советник. Документ этот, передававшийся от отца к сыну, теперь находится под присмотром моего бдящего ока, и никто, НИКТО не смеет ставить под сомнение великое знание предков!
- А я смею, - упёрся сыч.
- Хут, не зли их, - шепнул червячок. Омер был слишком взволнован приговором, чтобы читать. Бобард, напротив, усиленно шерстил взглядом злополучный документ, чтобы найти в нём хоть какой-то намёк на лазейку, через которую он мог спасти собственную шкуру. Дена же вообще мало интересовали такие вопросы. Просто кристалл у него за пазухой начал подозрительно шевелиться. Этому было лишь одно объяснение: Волшебник где-то поблизости…
Всё, хватит. Забери у них Пакт, - распорядился король торнеболлов. – Тоади, напиши от моего имени четыре обвинительных приговора – по одному на морду – и сделай с них копии. Всё должно быть официально оформлено.
- Уже сделано, - подхалимски заулыбался визирь, раскрывая тайну бумажонок, которые он усердно строчил во время предыдущей беседы.
- Вот за это я тебя и ценю, - одобрительно прохрюкал оплывший жиром король и, поставив на восьми листках свою подпись, повелел раздать половину осуждённым.
Получив по путёвке на виселицу, Омер и Бобард бессмысленно уставились на свои листки пустыми глазами, совершенно ничего при этом не видя. Хут же буквально нырнул в свой кусок бумаги, старательно выискивая там что-то. А Ден, устав от раздражающего поведения кристалла, решил вытащить камень наружу. В тот миг, когда сверкающая верхушка драгоценности показалась на свет божий, яркий луч колоссальным прожектором осветил помещение, и вскоре над головами присутствующих засиял небольшой шарик розоватой энергии. Когда свечение угасло, сын звезды с любопытством обшарил залу взглядом. Жирный король, шокированный до нервного тика, сидел на прежнем месте; а вот тощего Тоади рядом с ним уже не было.
- И это – Волшебник? – разочарованно протянул Омер. – Он же был таким мерзким подлизой…
Ден мог лишь только пожимать плечами.
В это время король немного оправился от шока. Потеря ненаглядного лизоблюда несколько огорчила владыку – это читалось в его налившихся кровью глазках-щелочках.
- Убийцы!! – колыхая телесами, вопил владыка обманщиков. – Стража, схватить их!
Не медля ни секунды, на зов короля из всевозможных щелей посыпались полчища стражников в неизменных пернатых шлемах. Не обмолвившись ни словом, Ден и Бобард встали спиной друг к другу и принялись отражать нападение общего врага. Звёздный юноша выпростал деревянную палицу, что носил за спиной, и радовал ею бесконечный поток торнеболлцев; Бобард же с не меньшим успехом орудовал железным шлемом, ловко снятым с головы одного из нападающих. Омер пытался помочь, чем мог, но вскоре выяснил, что не может ничем. А филин предательски завис под потолком, развесив на люстре Пакт и собственный обвинительный приговор.
- Хут, на помощь! – завопил Омер, схваченный одним из стражников.
- Не сейчас, - буркнул сыч, - Я занят.
- Неужели чтение для тебя важнее, чем друзья? – чуть не рыдал червяк. – Ну же, помоги нам!
- Я и так помогаю, - бесцеремонно отозвался пернатый и вернулся к бумагам.
Пленные дрались отменно, но численное превосходство стражников очень скоро дало о себе знать, и вскоре Омер, Ден и Бобард уже лежали на полу связанные.
- Вот теперь позвольте сказать пару слов, кровопивцы, - с довольной физиономией изрёк король, обращаясь к скрученным противникам.
- Нет, сперва я поговорю с Вами! – это произнес Хут. Филин грациозно спикировал на левую «руку» «бандита» и что-то упоенно зашептал на ухо королю. Лицо последнего сначала побагровело и гневно нахмурилось, но затем изменилось в сторону удручённого смирения со своей судьбой. До хруста стиснутые кулаки разжались и повисли, как плети, и спеси в царском тоне заметно поубавилось.
- Хорошо, твоя взяла. Стража, отпустите пленных. – Провожая взглядом четыре удаляющихся спины, король решил крикнуть гостям напутственные слова. – И чтоб в моё королевство больше ни ногой!!
- Так что ты всё-таки сказал королю, Хут? – немногим позднее поинтересовался Омер. – Страсть как интересно.
- А то и сказал, - довольно ответил сыч, - Что Пакт его – липа. Должен отметить, это Пакт мне сразу не понравился, поэтому ко всей информации о нём я отнёсся с особым вниманием. Первые сомнения зародились в моей голове, когда я увидел документ своими глазами. Бумага старая, спору нет, но вот чернила на ней были явно моложе. Вторым ключом стала царская подпись на обвинительном приговоре. Было такое чувство, что обе бумаги написаны одной рукой! Тогда у меня родилась догадка, что местный правитель либо переправил Пакт по своему желанию, либо вообще придумал красивую сказочку обо всех этих «подлейших» и написал текст самостоятельно. Подлетев к лампе, я просветил Пакт так, как проверяют водяные знаки, и обнаружил, что хитрый король аккуратно замазал какой-то дрянью истинный текст и поверх накарябал свой, позволяющий его персоне некоторые вольности и послабления, которые оригинальный документ не предусматривал. Вооружившись этими доказательствами, я пошёл на маленький шантаж. Ведь подданные вряд ли будут в восторге от короля, который так относится к местному законодательству, а этот древний закон они, по всей видимости, практически возвели в культ. Вот я и предложил нашему чушке альтернативу: либо он отпускает нас восвояси, либо я на весь зал заявляю о своём открытии. Вот и всё.
- Спасибо, Хут! Ты просто молодец! – одобрительно воскликнул Ден.
- Да, слов нет! Прости, что я сомневался в тебе, приятель, - сконфуженно вставил Омер. – Ты простишь меня?
- Пустяки, друг! Конечно, прощу! Кстати, кто-нибудь видел, куда подевался тот розовый гадик?
***
Бобард застиг товарищей сидящими у маленького костерка, на котором обжаривались найденные в лесу грибы.
- Ну что, как прошла миссия? – поинтересовался БигЭго, дожёвывая гриб.
- Полный провал, - не по-торнеболльски честно констатировал Бобард. – Волшебник освобождён, враг упущен.
- Ничего другого я и не ждал, - пожал плечиками вождь. – Ничего не можете, если вас не контролировать! Ладно, остолопы, по местам, летим обратно в замок.
- Так ты всё-таки починил Поганку? – осведомился Бобард.
- Естественно, бестолочь. Кто я по-твоему, гениальный пирентиец или какой-нибудь мут-мут мохнозадый? Я ещё час назад справился с этой работёнкой. Ты со своей разведкой и вовсе отстал от жизни, Боб.
Торнеболлец спорить не стал. Тот факт, что он пропустил если не всё интересное, то очень многое, подтверждал Вирус, хвастающий разбитым кулаком, и Шмок, снискавший фингал под правый глаз.
- Значит, едем. Отлично! – окончание не в меру напряжённого «рабочего дня» не могло не тешить торнеболлца.
- Я бы на твоём месте не радовался, Бобард. Ведь задание провалил ты, и больше всех от Веранды достанется тебе! – съязвил на это вожак.
- О! Видимо, Боров уже подготовился! Судя по железному шлему, который он притащил, все удары по голове он снесёт стойко!
- Шмок, тебе говорили, что эти шуточки раздражают? – нервно бросил БигЭго.
- Яйцеголовый, да ты просто бесишься, что Свин не прихватил ещё один котелок для тебя! Ведь наша Веранда очень любит использовать твою голову в качестве метательного снаряда! – парировал мокуэр и после короткой паузы добавил. - Впрочем, зря переживаешь. Вряд ли во всём торнеболльском городе найдётся не то что шлем – даже ведро, способное уместить твои габариты! И вообще любая ёмкость! Хотя если говорить об унитазах…
Закончить остроту шутнику не дали. Красный лидерский кулак пребольно стукнул мокуэра в левый глаз.
- Это тебе для симметрии, - усмехаясь, сказал Эго.
***
Непроглядный лес закончился, и Джестибелль, подгоняемая восторгом, вышла на небольшую полянку и осмотрелась. Вон там уже виднеется стена, окружающая город, а прямо за ним - горная гряда! Не пытаясь сдерживать визги восторга, озорная мокуэрка припустила вперёд.
Зелье решено было поделить на две части. Половина досталась Шантрелле, остальная часть – их со Скарлет компании. Потом Джокстер при поддержке магии Шантреллы и физической силы Юкки (которой, как коренной поллюрке, её дано было немало) починил «Стрекозу-Убийцу», в процессе выяснив, что сладкое горючее уже заканчивается. Так как из близлежащих к их месту стоянки городов были Обманщик и Мэло, лететь за дозаправкой было резонно решено к торнеболлам. Ну, не похожи пессимисты на народец, горстями трескающий мармелад!
Не долетев до города самую малость, самолёт заглох, и Джестибелль самолично вызвалась сходить в город и разузнать о горючем. Девице не терпелось похвастать изменениями в собственной внешности и новым платьицем, синеньким таким, с крупными белыми цветами. Юкке оно страсть как не понравилось. Молоденькая поллюрка, напросившаяся ехать с компанией в качестве отработки испорченного зелья, долго оплакивала старую скатерть своей «тётушки», покуда Скарлет безуспешно пыталась просветить её относительно заблуждений о родственных связях с кикиморой.
Не дойдя до главных городских ворот с полкилометра, Джестибелль переключила внимание на сцену, развернувшуюся неподалёку. Двое розовых тарчей в железных касках волокли растрёпанную женщину своего же вижа, пёстрое одеяние которой вкупе с обилием украшений делало особу похожей на цыганку.
- Живодёры! Ироды! Фашисты! – кричала она.
- Заткнись, - рявкнул один из стражников, звонко ударив женщину по лицу. – Будешь знать, как зарабатывать честно. Почитай Пакт, стерва.
Видя насилие над представительницей одного с собой пола, Джестибелль просто не могла оставаться в стороне. Женская солидарность напрочь заглушила и без того еле слышный голос её рассудка.
- Мааальчики, привеееет! – Как можно более соблазнительно пропела Джести.
«Мальчики» обернулись и вперили взгляд в кокетливо хихикающую иноземную красотку. Воспользовавшись блаженным шоком конвоиров, торнеболлка вырвалась из их хватки и нырнула за близлежащие кусты. Туда же скрылась и Джестибелль. Обалдело почесав репы, стражники решили не начинать преследование. Всё равно их задача выполнена: нарушительница благополучно вышвырнута из города. Всё, как предписал Пакт.
- Привет! Я – Джестибелль, но можешь звать меня Джести, - бойко представилась Мокуэрка. – Можно узнать твоё имя?
- Лурида Фейт, - еле слышно выдохнула новая знакомая.
- Ой, как длинно… - протянула рыжая девица. – Можно звать тебя Лу-Лу?
- Зови лучше Луридой, - отклонила та. – А то это «Лу-Лу» меня шибко бесит…
To be continued...
Фэндом: Omer et le fils de l’etoile
Жанр: приключение
Пары/персонажи: обо всём и обо всех, плюс оригинальные герои =)
Состояние: в процессе, глава 2
Отказ от прав: Омер принадлежит Коскасу. Вирус тоже, пока ещё на мне не женился. Жаль.
READ THIS!!2. Город Обманщиков.
Сладкое забытье манило его, обвивало клейкими щупальцами и умоляло остаться в своём призрачном плену, но резкий дребезжащий голос, с комариной настойчивостью буравивший слух, зацепил его сознание на крючок и выудил, как опытный рыбак подсекает зазевавшуюся рыбу.
- Свин! Сви-ин! Харэ дрыхнуть, подушка нужна!
Бобард нехотя приоткрыл один глаз и горько усмехнулся, убедившись в своей догадке. Называть его самым ненавистным прозвищем и при этом плоско шутить мог только Шмок. Приподнявшись на локте ровно настолько, чтобы помочь кулаку дотянуться до рожи жёлтого охламона, торнеболлец принялся разглядывать панораму, открывшуюся его проясняющемуся взору. Рыдающий над порванной туникой Меллоу монотонно бубнил о том, как же это здорово придумано – сигануть с такой высоты прямо в терновник, острые колючки которого как раз вытаскивал из своего зада Вирус. Тремблотт, может, был бы и рад последовать примеру зелёного товарища, но, видимо, очень боялся пошевелиться и напороться на новые шипы, поэтому сидел ровненько, как первоклассник на групповой фотографии, и пялил ещё более округлившиеся глазки на Ронфлетта. Наверное, это оттого, что последний спал на коленях у Трема. Босса нигде не было видно, но его приглушённые кряхтения и чертыханья, распугивающие птиц, оставшихся резистентными к запаху варева Дена, давали серьёзное основание предполагать, что искать БигЭго следует не иначе как под Поганкой. Справедливо рассудив, что если он сейчас не встанет и не пойдёт приподнимать летательный аппарат, извлекать вождя из-под орудия ближайшие полчаса не будет никто, Бобард нехотя поднялся и, потирая ушибленный затылок, направился к Поганке.
- Это всё Ронфлетт, - буркнул БигЭго, вытащенный из-под летательного приспособления только для того, чтобы тотчас нырнуть обратно. – Я посмотрю, насколько серьёзны повреждения и можно ли вновь поставить Поганку на ход, а вы пока слиняйте на разведку в город и проследите за Сыном Звёзд. Будем поддерживать друг с другом связь.
- Как? – удивлённо вопросил самый пессимистичный из семёрки.
- К счастью, я достаточно хорошо изучил вас, поэтому на днях попросил Вируса ни в коем случае не брать коммуникаторы. Так где они? – обратился вождь к поллюру, который в ответ на это молча достал из-под полы балахонистого одеяния какую-то коробку и всунул в ладонь пирентийцу.
- Спасибо мне, - самодовольно изрёк БигЭго, раздавая замысловатое содержимое коробки подчинённым. - А теперь идите.
- А чего это нам всем идти, - возмутился Вирус, провожая взглядом хвост начальника, скрывающийся под «шляпкой» агрегата. – У нас же Бобард – штатный шпион, и к тому же он – местный. В общем, я отказываюсь.
- Пожалуйста, силой не тянем, - сладенько пропел торнеболлец. – Зато остальные наверняка меня поддержат. Так ведь? – Задержав взгляд на первом попавшемся тарче, он решил перейти на личности. – Меллоу, ты пойдёшь со мной?
- Нет уж, увольте. Будто бы я не знаю, чем обычно заканчиваются такие затеи. Я принесу тебе неудачу в какой-нибудь азартной игре, и ты опять меня поколотишь. – И, вспоминая разом все случаи с подобной сюжетной линией, Меллоу залился слезами, используя выдранный кустарником клок своего одеяния как носовой платок.
- У-у, предатели, - насупился Бобард, переводя взор на следующего тарча. – Ты пойдёшь со мной, … Шмок?
- Да, конечно, о чём речь, Боров!
- Нет, Шмок, не угадал, ты со мной не пойдёшь, - ехидно ответствовал гадик, которого перекосило от упоминания ещё одного прозвища, кои так щедро раздавал друзьям мокуэр. – А ты что скажешь, Ронфлетт?
Ронфлетт по-прежнему спал на коленях у троулларда, а Тремблотт, заметив, что взгляд розового друга движется по направлению к его скромной персоне, предпочёл молча откинуться назад и лечь на спину, чтобы сделаться незаметным за вздымающимся животом ронфлона.
- Отлично! Просто потрясающе! – гаркнул разозлившийся Бобард, не найдя ничего лучшего, чем демонстративно развернуться и отправиться на задание в одиночку. Окрестности родного города он знал довольно неплохо, розовый цвет кустарничков, столь частых представителей местной флоры, благоволил его шпионской операции, да и погода выдалась на редкость потрясающей - жизнь дала торнеболлцу все условия, чтобы разведка его прошла на ура. Вот только возвращаться на малую родину Бобарду совершенно не хотелось. И у него были на это причины.
***
Если в какой-нибудь компании зверей, тарчей или иных созданий, волшебных и не очень, заходила речь о сёстрах-колдуньях, то спорщики обычно сходились на мнении, что, несмотря на проигрыш во внешности, Шантрелла и ворожит лучше, и в зельях разбирается без справочника, и держится гораздо увереннее Веранды, поэтому пальма первенства по праву достаётся ей. Теперь же ко всему прочему они могут добавить, что кикимора, в отличие от сестры, отреагировала на появление «Стрекозы-Убийцы» над своей головой лишь парой крепких словечек, а никак не обмороком и истерикой.
- Мы прилетели, - коротко бросила спутникам Скарлет, изящно открыв дверцу самолёта, развернувшись на сидении и эффектно ступив на землю сразу обеими ногами.
- Вижу, что прилетели, - прошамкала кикимора, которую ничуть не рассердило появление чужаков, а, напротив, даже позабавило. – А теперь, гости дорогие, извольте объясниться, кто такие и с чем пожаловали.
Уловив в тоне болотной ведьмы нотки благосклонности, Скарлет первой заговорила с ней, неосознанно поправляя платье и пряча за спиной разбитые очки.
- Вы - ведьма Шантрелла, так?
- Истина. И что с того?
- Мне нужно раздобыть зелье иллюзий. Определенный источник указал на Вас. Мы можем договориься?
Кикимора прищурилась.
- Зависит от того, что предложишь взамен.
- Информацию, - коротко ответила пирентийка.
- Экая ты, милочка! – усмехнулась полужаба. – Зелье-то ты заказала непростое, больше скажу, варить его – едва ли не самая трудоёмкая и капризная работёнка на этой планете. Уверена, что цена достойна товара?
- Я была в замке Вашей сестры.
Подтрунивание над сестрицей занимало первое место в списке любимых развлечений Шантреллы, и проведение исследования её подноготной являлось непременным условием сией потехи, поэтому как ни пыталась колдунья изобразить бесстрастное недоумение на своём некрасивом лице, озорной блеск в выцветших глазах кикиморы выдавал её с головой.
- Так мы обсудим моё предложение? Или Вам безразлично, что мой друг Джокстер вычитал в принцессином дневнике? – удачно забросив удочку и позволив заглотить наживку, пирентийка не собиралась отпускать свой улов.
- Хорошо, обсудим. Проходите, пожалуйста, - кикимора указала на допотопную лесенку, по которой можно было спуститься в небольшу яму, собственно обиталище Шантреллы. – Да поторопитесь, покуда сюда не добралась буря!
- Какая ещё буря? – удивлённо воскликнул Джокстер, возведя очи ввысь. – В небе ни облачка!
В это время камыши, ограждающие жилище ведьмы с торцовой стороны, зашелестели, и бодренький девичий голосок мелодично пропел: «Тётя Шантрелла, я принесла Вам цветов!»
- Ну вот, буря добралась… - сдавленно произнесла кикимора, роняя голову в ладони.
Вышеназванная «буря», явившая свой лик из-за камышовых зарослей, имела вид молоденькой, лет четырнадцати, поллюрки, одетой в короткое белое платьице с капюшоном и того же цвета гольфики. Судя по вышивке на правом плече, Скарлет справедливо догадалась, что это – школьная форма. Кожа юного создания имела тот нежный оттенок зелёного, каким хвастают уже налившиеся, но ещё не поспевшие яблоки. Пшеничные волосы девочки, похожие на языки шафранного пламени, очевидно, претерпели несчётное число попыток зачесать их назад, но самые непослушные пряди, те, что вьются у лба, всё равно своенравно торчали вверх, словно силились дотянуться до солнечных лучей, таких же золотых и мягких, как они сами. Но самыми завораживающими в облике юной леди были её глаза. Огромные и чистые, похожие на два розовых бриллианта, они, казалось, были способны увидеть то, что скрыто в самых потаённых уголках сердца. Нежное создание скромно улыбалось, держа в руках букет полевых цветов.
Увидев, что к ним прилетели гости, девчушка застенчиво потупила чудесные глазки, три раза пискнула «здрасьте», обращаясь к каждому из посетителей, и, прячась за своим букетом, засеменила по направлению к лесенке.
- И чего эта ведьма так её не любит? – шепнула Джести, обращаясь к Скарлет. – Вроде бы милая девочка…
В это время милая девочка, спускаясь вниз, умудрилась запнуться о собственный хвост и кубарем покатилась по ступеням. Для лучшего истолкования последующей сцены следует упомянуть, что Шантрелла намедни учинила ремонт крыши, и гости подоспели как раз в его разгар. Как уже было сказано, поллюрка сверзилась с лестницы, в результате чего вытерла её своим беленьким платьицем и по инерции продолжила подметать ещё и дорожку. Букет, вымахнувший из её рук, проделал воздушный путь по синусоиде и приземлился в ведёрко, стоявшее на краю недолатанной крыши. Ведёрко, утратив балансировку, ухнуло вниз, повинуясь силе земного притяжения, при этом натянув верёвку, привязывающую его к флигелю-«кораблику». Тот, в свою очередь, не выдержал резкого рывка и слегка погнулся, при этом чуть толкнув «кормой» связку досок, предназначенных для обделки крыши. Выведенная из равновесия связка грациозно съехала по отвесу кровли и с грохотом приземлилась аккурат на край лавки, стоящей возле дома. История бы на этом и закончилась, не надумай Шантрелла минутой раньше поставить котелок с варевом на другой край этой же лавки. Котелок воспользовался той же воздушной трассой, что и букет, только двигаясь в обратном направлении, и совершил посадку на «Стрекозе-Убийце». Как оказалось, Джокстер, конструируя летательный аппарат, такую ситуацию не предусмотрел, поэтому «Стрекоза» ничем существенным котелку ответить не смогла. Напротив, один из крепежей, соединяющих «крылья» агрегата с его корпусом, вышел из строя от столкновения с объектом, «крыло» поползло вниз и вкось, и вся летающая махина завалилась на бок.
Когда пыль немного улеглась, Шантрелла вскочила на ноги и совершенно будничным тоном поинтересовалась, не преставился ли кто. Скарлет, Джокстер и Джестибелль, лежащие на земле и прикрывающие головы руками, не могли найти в себе сил, чтобы пошевелиться. И немудрено: злополучный котелок, так легко расправившийся со «Стрекозой-Убийцей», пролетел всего в нескольких сантиметрах над их головами.
Когда первый шок уже прошёл, но прежняя ясность мыслей ещё и не думала возвращаться, трое путешественников проследовали за кикиморой в её апартаменты так же тупо и монотонно, как зомби, топающие на лунный свет.
- И часто происходит такое? – тихонько спросил Джокстер у Шантреллы, указывая взглядом на залившуюся краской поллюрку, которая как заведенная мурлыкала свои «извините».
- Каждый день, а то и не по разу! – честно призналась женщина-жаба. – Поживи с ней с недельку – всякого насмотришься!
- Теперь я понимаю, почему баба-жаба эту девчонку «бурей» называет, - воодушевлённо шептала Джестибелль. – Интересно, а как её по-настоящему зовут?
Скарлет нервно пожала плечиками, показывая, что такие тонкости вряд ли могут её заинтересовать. Но на вопрос мокуэрки ответила сама Шантрелла.
- Юкка, милая, чудесные цветы! Поставь их в вазу. И заодно убери на место все те вещи, которые ты раскидала. А я пока накрою на стол.
***
- Так вот он какой, город Обманщик! – выдохнул Омер. Червячок искренне пытался таращиться от удивления, но обилие чрезмерно ярких неоновых вывесок расцветки «вырви глаз» заставляло жмуриться и прикрывать лицо ладонью. Атмосфера безудержного разгула, пряным туманом повисшая над городом, ударяла в голову не хуже спиртного, разномастные увеселительные заведения: крупные развлекательные центры и мелкие забегаловки, казино и букмекерские конторы, игорные дома и харчевни, где большой экран транслирует проведение очередной лотереи – все они конкурировали друг с другом причудливыми формами и безвкусными вывесками, коими надлежало привлекать клиента.
- Я думал, логово тарчей должно выглядеть более устрашающе, - промямлил Ден, буравя взглядом пространство перед собой. Всю свою сознательную жизнь Звёздный Сын провёл в космосе, где его взору были предоставлены в основном белые звёзды да чёрная пустота, поэтому торнеболлское буйство красок ввело юношу практически в состояние транса.
- А по мне так подобная аляповатая архитектура – уже страшно, - высказался филин. – Куда ни глянь – вокруг одна безалаберщина! Неужели вы и впрямь считаете, что в таких растлевающих условиях возможно воспитать настоящих граждан!
- Да ладно тебе, Хут, когда-то и развлекаться надо, - встал на защиту торнеболлцев червячок. – Не единой зубрёжкой мир зиждется. К тому же, если здесь так любят веселье, местные жители должны оказаться мирным народцем!
- Омер, прости, конечно, но я в этом как-то не уверен. – Сын Звёзд рассеянно указывал пальцем в сторону четверых туземцев, явно заинтересовавшихся странными туристами. Если составить собирательный образ народца по этим конкретным его представителям, то торнеболлцы являли собой небольших безногих свиноподобных существ с бордовыми крыльями на манер нетопыря. Но Дена насторожили вовсе не их розовые пятачки. Железные шлемы с красными перьями, защищающие щекастые головы, явно указывали на принадлежность квартета тарчей к городской охране, а сверкающие наконечники копий, обращенные в сторону Сына Звёзд и компании, только усиливали эту догадку. Последние сомнения рассеялись, как утренний туман, когда торнеболлцы с криками «Нарушители! Держи их!» ринулись на тройку пилигримов.
- Может, стоит поговорить с ними и объяснить, что мы пришли с миром? – с детской наивностью вопросил Ден.
- У меня другая идея. БЕЖИМ! – отчаянно маша крыльями, закудахтал Хут. По всей видимости, Омер при всём своём уважении к звёздному посланцу в данный момент был больше согласен с филином, поэтому кинулся наутёк вслед за ним, во время левитации придерживая свою кепку. Дену оставалось лишь не отставать от товарищей.
Путаные улочки и переулки, ослепляющие неизменным кичливым декором, были поразительно похожи в своём многообразии: от разношерстных плакатов и вывесок, одни ярче других, настолько рябило в глазах, что совершенно невозможно было понять, сворачивал ты сюда до этого или нет. Именно такая проблема весьма остро встала перед убегающими, когда они поняли, что вконец заблудились. Но думать над этим долго не пришлось: стражники, ежедневно прочёсывающие город и поэтому знающие его от и до, никак не хотели отставать, да к тому же, носясь по улицам, как ненормальные, Ден и компания «подцепили» ещё несколько патрульных групп. Поэтому сейчас за ними гнались уже не четыре стражника, а около шестнадцати. И, хотя жирные морды преследователей явно не несли на себе печать интеллекта, у них всё же хватило ума разделиться и подстерегать команду миротворцев с разных выходов.
- Они окружают нас! Что будем делать? – Омер умоляюще уставился на Дена, но на лице сына звёзд отражалось примерно то же душевное смятение, что так терзало червячка. Хут метался в узком проходе от стенки к стенке, рябая мозаика на которых лишь усиливала его общее раздражение. Одна из стен была прямо вмонтирована в некрупный, но довольно высокий холм, скопления которых окружали город Обанщиков.
- Придётся сдаться и вернуться к плану, который предложил я, - удручённо выдохнул Ден. – Вот только после того, как мы несколько раз прогнали их по всему городу, торнеболлцы вряд ли легко поверят в наши «добрые намерения»…
В это время Хут, разочаровавшийся в метаниях между стен, пришёл к тому, что ощупывание их крыльями - гораздо более успокаивающий и энергосберегающий процесс. Надо отдать ему должное, это принесло неожиданные плоды! Филин случайно наткнулся на какую-то часть узора, которая шевелилась от прикосновения и бренчала стекляшками мозаики. Не долго думая, он отодвинул преграду крылом – оказалось, что в этом месте крупицы узора были подвешены на ниточки, а глиняная стена за ними – и не стена вовсе, а прямоугольный кусок мешковины, закреплённый лишь с верхней его части.
- Это что, потайная дверь? – недоверчиво поинтересовался Ден. – Думаете, будет невежливо, если мы войдём?
- На этой планете в ситуациях, подобных нашей, вежливо ВСЁ! – нервно разъяснил ему Омер, собственным примером побуждая звёздного товарища применить это утверждение на практике. Все трое незамедлительно юркнули в туннель, открывающийся за занавеской, и последняя, спадая обратно, легонько скользнула по их макушкам. Как только избежавшие опасности путники двинулись дальше, ткань опустилась и выпрямилась, а частички мозаики, закреплённые на нитях, встали на свои места в общем узоре.
Филину и летающему червячку потолок туннеля, рассчитанный на средний рост торнеболлца, не доставлял никаких неудобств, а вот Дену приходилось несладко: перепробовав всё, начиная от сгибания в четыре погибели и заканчивая походкой «утиным шагом», звёздный сын выбрал ползание на четвереньках. Впрочем, долго этот путь не продлился: сырой и узкий проход скоро кончился, удостоив скитальцев чести любоваться небольшой комнаткой, открывшейся за такой же тряпичной «дверью». Мягкие настенные и напольные ковры, искусно расшитые разноцветными узорами и украшенные блёстками, что так таинственно мерцали в пляшущем свете свечей в затейливых подсвечниках, делали причудливые апартаменты похожими на огромный сказочный ларец, куда какой-нибудь восточный эмир складывал свои любимые драгоценности. А разноцветные воздушные шторы, тут и там свисающие с высокого потолка, очевидно, для того, чтобы делить помещение на «отсеки», также не свидетельствовали о наличии утончённого эстетического вкуса у их владельца. Почти невесомые подушки и пуфы, хаотично разбросанные по комнате, и обилие разномастных безделушек непонятного назначения, которыми были увешаны стены, - эти лёгкие штрихи заканчивали общую картину комнаты и придавали ей какой-то таинственный, чуть ли не магический облик.
- Готов поклясться своей кепкой, здесь и живёт волшебник, которого мы ищем! – упоенно воскликнул Омер. Но, проведя рукой по голове, добавил, - Кстати, кто-нибудь видел, где она?
Когда толпа разозлившихся стражников пронеслась мимо вновь сокрытого потайного хода, ни один из них не заметил крошечной зелёной кепки, лежащей у стены.
***
Шум, гам, толкотня… Как же он всё это ненавидел! Глядя на отъевшиеся физиономии, пьяные от беспрестанного кутежа, ему хотелось пересчитать их костяшками мозолистых пальцев. Ведь разве знают они, прожигающие жизнь повесы, что приходилось терпеть этим рукам, покуда остальные кружились в бешеном танце черно-красного барабана, без остановки совершая маленькие победы и терпя поражения в финансовом водовороте? Хотя всё же существовал тот момент, когда огромная игровая машина под названием «город Обманщиков» останавливала свой ход. Случалось это днём, с двенадцати до часу. Общегородской Час Тишины был посвящён одному не столь давнему событию, когда правитель торнеболлов проиграл гостившему в городе послу снорри партию в вист. Казалось бы, проигрыш - обычное дело для любителей азарта. Но не потеря государственной казны опечалила короля. Памятная игра прославилась тем, что вместе с крупной суммой золота в полусонный город навсегда отправилась племянница местного правителя. С тех пор в городе введён особенный «тихий час», во время которого нельзя веселиться, шуметь и даже просто появляться на улице. Именно в это время в обитель азартных игр пожаловали гости. Трое из них угодили во временной промежуток случайно, четвёртый же сделал это запланировано, ибо развесёлая толпа угнетала его.
Плутая по узким, как на восточном базаре, улочкам и оставаясь незамеченным – он не ошибся, полагая, что постоянный маршрут патрульных не изменился за несколько лет его отсутствия – путник шёл, точнее, левитировал к совершенно определённой цели. Ах, вот и он, показывается из-за угла… этот маленький дом. Занавески всё те же, со старой заплатой – видать, карточная фортуна так и не повернулась лицом к этой скромной обители семейного уюта. Возле окна – крохотный обеденный столик. За столиком попивает чай пожилая чета. Вот женщина наклонилась над блюдцем, и перештопанный платок, которым она покрывала голову, немного сполз ей на лоб, а мужчина легонько подался вперёд и нежно поправил головной убор своей жены. Та улыбнулась и что-то тихо прошептала, он остроумно ответил ей, и супруги беззаботно рассмеялись. …Когда-то он мог называть их «мама» и «папа». Прижимаясь пятачком к оконному стеклу, Бобард всё смотрел и смотрел на них, жадно ловя каждое движение и не смея заявить о своём присутствии, ибо знал, что любым простым и естественным жестом нарушит один из пунктов Пакта.
Бобард покинул отчий дом ещё совсем молодым, покинул навсегда, без права видеться со своими родителями. Это случилось в тот день, когда отец, захлестнутый волной азарта, поставил на кон всё своё имущество, но Планида не улыбнулась ему. Тогда его противник, самый удачливый и, к тому же, самый нахальный игрок тех лет, видя неподдельное отчаяние в глазах соперника, как бы в шутку предложил ему отыграться, поставив на собственного сына. Соблазн вернуть проигранное и заодно проучить выскочку оказался выше здравого смысла, и торнеболлец поступил так, как от него и добивались. И снова проиграл.
В городе Обманщиков не лепили из глины посуду, не шили одежду и не пекли хлеб – всё это импортировалось из королевства троуллардов, которых нещадно пугали, шантажируя внезапной атакой. Всякое ремесло, приносящее деньги честным путём, было официально запрещено Пактом, и лица, замеченные за подобным занятием, немедленно изгонялись за пределы поселения. Единственной производственной отраслью, одобряемой Пактом, была добывающая промышленность. Это имело довольно простое и логичное объяснение. Та часть финансов города, что находилась за пределами королевской казны, практически полностью циркулировала исключительно в сфере азартных игр. А это поприще, как и все другие, имеет ряд своих особенностей. Если опустить затраты на приведение самого увеселительного заведения в «товарный» вид и на рекламу, для успешной конкуренции и просто для того, чтобы клиенты не утратили интерес к вкладыванию денег в это русло, хозяевам игорных домов необходимо постоянно поднимать ставки и увеличивать сумму возможного выигрыша, что теоретически неосуществимо при ограниченном капитале. Другими словами, количество денег, находящихся в обращении, должно постоянно множиться и, обесцениваясь, прокладывать государству прямой путь к инфляции и финансовому кризису. А так как общая сумма денег, имеющихся в стране, прямо пропорциональна числу реальных ценностей, которыми она располагает, то именно добыча золота и различных драгоценностей, приумножающих богатства города, и держала на плаву экономику королевства, благо территория возле речки, омывающей город, изобиловала золотыми жилами. Вот и распрощавшийся со свободой Бобард был послан добывать драгоценный металл.
В колонии поселения, где он трудился, было около сотни таких же несчастных детишек, как и он. С самого раннего утра ребята уже были на ногах и работали, не покладая рук: копали воронки, добираясь до нужной глубины, набирали горстями ценный грунт и носились к речке, чтобы промыть его несчётное количество раз и извлечь те желтоватые крупицы, за которые их кормили. Еду давали лишь один раз в день, но скудного пайка, на который готов был расщедриться хозяин предприятия, не хватало на целую ораву голодных ртов, поэтому за каждый кусок зачерствелого хлеба и глоток затхлой воды шли самые ожесточённые бои. Не было и недели, чтобы кто-нибудь не умирал от истощения, и осознание того, что можно запросто расстаться с жизнью, не получив свою порцию еды, полностью перекрывало чувство сострадания в сердцах загнанных в угол детей. Бобарду повезло: на момент прибытия в колонию он был здоровым и сильным, поэтому с лёгкостью отвоёвывал себе порцию на обед, которой всё равно невозможно было насытиться. С течением времени, когда ежедневное недосыпание, недоедание и поистине адский труд стали давать о себе знать, добывать кулаками обед становилось всё сложнее и сложнее. Бобард прекрасно понимал, что если хотя бы один раз потерпеть поражение и потерять драгоценные крохи пищи, следующего обеда могло уже не быть. Другие дети чувствовали, когда кто-то из них давал слабину, и начинали изо дня в день кидаться на него всё с новой и новой силой, чтобы уже наверняка не остаться голодными. Бобард стал действовать умнее. Суровая школа выживания научила его драться на кулаках так, как не снилось величайшим из боксёров. Теперь он не набрасывался на противника вслепую – он выжидал, пока тот нападёт первым. Поначалу просто уворачиваясь или терпя удары, Бобард распознавал стиль противника, находил его сильные и слабые стороны и, дождавшись удобного момента, наносил удар наверняка, так, чтобы повторного уже не понадобилось. Не прошло и года как Бобард из новобранца превратился в того самого мальчишку, которого уважали и боялись больше всех. Несмотря на несоответствие его реальному возрастному положению, сильного и хитрого мальчугана стали называть «старшим», а четвёрка других парнишек, которых Бобард отобрал в свою «свиту», получила титул «подстарших». Работать в команде и, тем самым, иметь надёжный тыл было гораздо выгоднее, чем драться один на один, и получить обед становилось ещё легче. Бывало, появлялись и другие группы, норовившие сместить Бобарда и Ко, но ни разу подобные предприятия не заканчивались успехом. Обычно вожак новой команды, уличённый в неуважительном поведении к «старшему» (верная «свита» исправно шпионила и докладывала Бобарду обо всём), как будто случайно получал какую-нибудь «производственную травму», а остальные участники, оставшись без идеологического лидера, ворча, разбредались обратно по своим углам, чтобы ненавидеть и бояться главного торнеболлца на безопасном расстоянии.
Водился в тех краях один мальчик, начистить физиономию которому Бобард хотел больше жизни, но не мог. Ведь мальчик этот был никто иной как сын самого начальника. Он с друзьями часто приходил поглазеть на подневольных сверстников и поиздеваться над ними, а иногда и раздать пару увесистых оплеух. Как-то раз «старший» не вытерпел и дал сдачи. Между мальчишками завязалась драка, победителем из которой не вышел никто. Соперники просто нокаутировали друг друга, превратив пятачки противника в бесформенное кровавое месиво. Богатый мальчик всё же имел некоторое самолюбие и ничего не рассказал отцу, но среди самих рабочих нашлись злые языки, которые ненавидели Бобарда больше, чем боялись, и весь следующий за «битвой» день он провёл без еды, в сыром подвале, подвешенный кандалами за запястья. Видимо, второй драчун тоже получил определённое наказание, ибо рукоприкладство прекратил и стал ограничиваться одними лишь насмешками. Наученный горьким опытом, Бобард сносил издёвки со спокойствием философа. На тот момент выживание представляло для него интерес куда больший, чем праведная месть.
Прошли годы, и Бобард стал одним из тех счастливчиков, которым удалось дожить до восемнадцати. В день своего совершеннолетия юный торнеболлец был переведён на другую работу, по сравнению с которой предыдущая показалась ему сущим пустяком. Если раньше, будучи мальчишкой, большую часть времени он проводил на свежем воздухе, промывая грунт в речной воде, то здесь, в подземных шахтах, где добывали каменья, голубое небо над головой казалось ему далёким и прекрасным сном. Подышать свежим воздухом невольников выпускали только ночью. Правда, кормили здесь несколько лучше, заботясь о том, чтобы жизненные силы оставляли их медленнее. Сорокалетние мужчины, без роздыха горбатившие спины с киркой в руках, были похожи на древних стариков. По сути, здесь они таковыми и являлись, ибо ни одному невольнику ещё не удалось пересечь пятидесятилетний рубеж.
«Что толку в новых парусах, коли днище судна разъедают термиты?» - сетовали рабочие-старожилы. Бобард прекрасно понимал, о чём они говорят. Рано или поздно золото и драгоценности закончатся, и весь этот прогнивший мирок развалится и полетит к чертям. И торнеболлец не знал, где же берег того моря, в котором он окажется, когда их общий корабль, разрушенный термитами, пойдёт ко дну.
На новом месте завоевать уважение было сложнее. Спору нет, юный торнеболлец без труда раскидал по углам кулаками всех тех задиристых выскочек, что горлопанили о своём неоспоримом лидерстве. Но позже он понял, что у местного общества были и иные вожди, гораздо более незаметные и не всегда более сильные мускулами, но авторитет этих личностей не могла пошатнуть ни одна физическая расправа. И метод запугивания, ни разу не подводивший гадика все предыдущие годы, напрочь отказался работать в новых условиях. Один из «иных вождей» даже взял Бобарда под свою опеку и стал помогать ему вспоминать то, что кулаки сорабочих выбивали из его головы долгие восемь лет, проведённые на золотых копях.
Прошло шесть лет, и Бобард из угловатого юнца, грубого и не умевшего умерить свой пыл, превратился в молодого мужчину. Под руководством своего нового наставника он стал сильнее, но несколько сдержаннее. Теперь он не стремился доказывать своё превосходство в кровопролитных драках – спокойное осознание силы, могучей незримой энергией сочившееся из него, не требовало излишней демонстрации.
Долгие годы адского труда не убили в повзрослевшем тарче надежды на освобождение. А поводом, толкнувшим его на побег, стал новый надсмотрщик, приставленный к группе, где гнул спину Бобард. Глядя на кривой пятачок молодого мужчины, торнеболлец не смог сдержать усмешки: годы не были в силе выправить неправильно сросшийся нос богатенького повесы, которому Бобард самолично его расквасил в детскую пору.
Розовый гадик тщательно вынашивал план побега, продумывал его до мелочей и всячески пытался исключить вероятность провала. Но новый страж сам облегчил ему работу.
- Реванш, - говорил надсмотрщик, отпирая кандалы узника в тёмный ночной час, - Я хочу сразиться с тобой, Бобард, и доказать своё превосходство. Но для этого ты нужен мне сильным и отдохнувшим.
Наплевав на собственную гордость, освобождённый невольник принял подачку и пустился наутёк. Первое время он просто мчался вперёд, не разбирая дороги. А чуть позже, хотя рассудок приказывал ему галопом нестись прочь от города, сердце подсказало ему то направление, которое он просто не мог игнорировать. Родители… Увидеть их хотя бы одним глазком!
Хотя на улице уже была глубокая ночь, разгульное веселье и не думало утихать. Толпища народа, сновавшего по городу туда-сюда, были наилучшим укрытием для беглеца, и, хотя его чумазый пятачок и натёртые кандалами запястья слишком живо выделяли хозяина среди остального люда, беззаботно-весёлые граждане предпочитали просто не замечать чужака. Единственное, о чём думал затерявшийся в толпе Бобард, - это образ родного дома. Пока его глаза, отвыкшие от света, случайно не наткнулись на НЕЁ. Молодая женщина одиноко сидела в стороне, нисколько не интересуясь развесёлым бедламом, имеющим место вокруг, а просто перекладывала из кучки в кучку маленькие предметы, значения которых Бобард не разумел. Но ему это и не было важно: как глупый мотылёк, летящий на свет керосиновой лампы, он ринулся к ней сквозь толпу. Красива она, нет ли – он не мог этого сказать, возможно, оттого, что не имел образца для сравнения. Это была первая женщина, увиденная ми за четырнадцать лет; её образ, отпечатавшийся в воспалённом мозгу торнеболлца как нечто удивительное и уникальное, не стал подвергаться эстетической критике, но коротко и ясно дал понять, что слова «богиня» и «гине»* действительно проросли из одного семени.
Бобард подошёл к ней и, затаив дыхание, присел рядом. Странная леди продолжала непонятные манипуляции с тем, что наш беглец без зазрения совести посчитал бы мусором, не касайся этих предметов пальцы таинственной незнакомки, и совершенно не обращала внимания на незваного компаньона. Когда же она, наконец, перетасовала свои бирюльки так, как её устраивало, и подняла взгляд, который наткнулся на слишком близко сидящего незнакомца, глупо улыбающегося и сплошь перепачканного в грязи, то от неожиданности взвизгнула и резко подскочила.
- Извините, - робко пробормотал Бобард, - Я не хотел Вас напугать.
- Всё в порядке, вы ни в чём не… - начала дама, но её перебил охранник, выделивший крик ужаса среди весёлого галдёжа.
- Он приставал к тебе, Лу-Лу? – судя по тому, что страж порядка знал её имя, и по фамильярному тону, коим оно было произнесено, можно было определить, что эти двое знакомы.
- Что ты, Анфейр, этот парень совершенно безобиден! И перестань называть меня так!
Но коренастый Анфейр, носивший шлем слегка набекрень, так уже не считал. Пробегая по синякам, ссадинам и царапинам на теле нарушителя спокойствия, взгляд блюстителя законности остановился на весьма недвусмысленных следах, оставленных железными кандалами на запястьях Бобарда, и выводы, сделанные им, с лёгкостью читались на вмиг помрачневшем лице. Бывший раб бросился было бежать, но новые стражники перекрыли ему путь. Растерянный взгляд зелёных глаз Лу-Лу был последним, что видел тарч до того, как деревянный конец охранничьего копья со свистом опустился на его затылок.
Смертная казнь через повешение – вот тот вердикт, что вынес ему судья. На иное Бобард и не надеялся. Честно говоря, уставший бороться гадик был даже рад такому приговору: смерть не страшила его – наоборот, сулила избавленье, а публичная казнь давала призрачную надежду ещё раз увидеть в толпе запавшие в душу зелёные глаза. Уводивший его в камеру Анфейр с нескрываемым удовольствием язвил, что теперь-то Бобарду уж точно никак не удастся избежать неминуемого, разве что сам бог Морхан спустится с высот своего летающего замка и прикажет остановить казнь.
Каково же было изумление пустоголового стражника, когда на следующий день в городе действительно появился Морхан, да ещё верхом на тёмном Токае! Создатель заявил, что намерен взять с собой одного из горожан и поставить его в вечное услужение своей избраннице. Бобард не интересовался, были ли у творца какие-то определённые критерии, по которым он отбирал слуг для своей пассии, или же он действовал наобум, и в тот момент, когда перст Морхана указал на него, гадик не ощутил внутри себя никаких перемен. Высвободившись из захвата двух стражников, разжавших пальцы от крайнего изумления, розовый тарч молча плёлся за своим господином и никак не мог понять, благодарен ли ему он за своё спасение или нет. Ни отчего дома, ни долгожданных глаз Бобард так и не увидел.
Поддавшись настойчивому голосу подсознания, гадик шёл по той самой улице, которая привела его на многолюдную площадь, где он встретил свою богиню. Четыре года службы у принцессы Веранды сгладили остроту воспоминаний, как стремительная речная вода без устали полирует прибрежную гальку. Но кое-что он всё-таки помнил чрезвычайно чётко. Вот эту мозаику на стенах, например… Ах, что это?
Наклонившись вниз, торнеболлец поднял с земли предмет, что так приковал его внимание. Крошечная зелёная кепка с красной надписью «Омер» на фронтальной части. Маленькие глазки Бобарда загорелись хитрющими искрами. Кажется, этот путь принёс ему удачу во второй раз.
_________________________________________________________
* с греческого – «женщина»
***
- Ах, какая у Вас замечательная скатерть, госпожа Шантрелла! Где Вы её достали? – ворковала Джестибелль, разглядывая насыщенно-синюю материю с принтом из крупных белых цветов.
- Да брось ты, эту тряпку давно уже выбросить пора, - отшутилась ведьма, подливая тройке товарищей чай из зелёного, с бородавками пятен, чайника, чем-то отдалённо напоминающего свою обладательницу. Кикимора принимала гостей на свежем воздухе, вытащив на улицу обеденный стол. Джестибелль подчистила все пирожные и теперь не знала, чем себя занять, посему просто таращилась по сторонам и без умолку тараторила глупости. Скарлет, напротив, к угощению даже не притронулась – её гораздо больше волновало зелье, изготовление которого Шантрелла опрометчиво доверила Юкке, пренебрегая тем фактом, что у последней всё валится из рук. Внешне спокойная пирентийка не зря так переживала внутри – некоторые из ингредиентов варева были поистине труднодоступными, и в случае ошибки новое зелье можно будет заказать лишь через десяток лет. Ну а Джокстер уже внёс солидную «предоплату» в виде сокровенных тайн принцессы Веранды, что не так давно прочитал в её дневнике, пока его напарницы отвлекали саму сожительницу Морхана, объясняя, почему этот странный самолёт работает на мармеладе, или просто кривляясь – кому как повезло с интеллектом. Юный изобретатель прервался лишь потому, что в колдуньином домике опять что-то подозрительно загремело.
- Она что, и впрямь Ваша племянница? – спросила Скарлет, имея в виду Юкку.
- Дудки, - кикимора отрицательно замотала головой. – Я нашла её в поллюрском лесу во время похода за ценными травами. Бедная девочка лежала без сознания под старой корягой, миленькая такая, беспомощная… Вот я её и подобрала. Когда Юки очнулась, она вообще ничего не помнила. Если бы не вышивка на изнаночной стороне платья, она бы и имени своего назвать не смогла. Вот уже неделю как девчушка живёт у меня. Она почему-то искренне считает, что провела здесь всю жизнь; то, что я её родная тётушка – тоже её идея. Правда, бывают периоды, когда Юкке кажется, будто она что-то вспоминает, но они быстро проходят.
- Вот оно что, - задумчиво протянула Скарлет и невольно вздрогнула, когда жуткое громыхание, донёсшееся из землянки, повторилось в очередной раз.
- Пойду, гляну, как там дела, - и Джестибелль, непоседливой натуре которой претило проведение времени за столом, где больше не осталось пирожных, живо соскочила со стула и вприпрыжку ринулась в низенькую избушку.
Мокуэрка застала Юкку за подметанием с пола осколков, некогда бывших сосудами с настоями трав. Заметив свидетельницу своей неловкости, вмиг покрасневшая поллюрка вперила взгляд в пол и заработала веником утроенной скоростью.
- Привет трудящимся, - весело поздоровалась Джестибелль. – Тебя ведь Юкка зовут, да?
- Ага, - немного осмелев от дружелюбного тона собеседницы, ответила поллюрка.
- Какое красивое имя! И довольно редкое, - продолжила мокуэрка. – Лично я никогда не встречала.
- Это в честь цветка «Юкка Остролистная», - охотно пояснила носительница имени. – У тёти Шантреллы он, кажется, есть где-то на верхней полке. Правда, в засушенном виде… Сейчас покажу!
Придвинув табурет поближе к стене, Юкка с грациозностью лани вскочила на него и потянулась за нужной склянкой. Но юная поллюрка не была бы собой, если бы такой, казалось бы, простой и безобидный поступок прошёл без эксцессов. Одна из ножек табуретки, на которой стояла девочка, сломалась, заставив стульчик предательски завалиться в сторону, и Юкка, не удержав равновесие, схватилась за верхнюю полку, где искала цветок, нагрузив её всем своим весом. Верхняя полка такого издевательства не вынесла и сорвалась, по пути увлекая все остальные, и всевозможные травы вкупе с засушенными или заспиртованными частями тела многообразных земноводных и пресмыкающихся, да ещё бог весть какая дрянь – всё это с грохотом посыпалось аккурат в зелье, за судьбу которого так волновалась Скарлет. Варево вспенилось, забурлило и выбросило тяжёлые клубы зловонного дыма. Когда он рассеялся, обе взволнованные девушки медленно, на цыпочках подошли к котлу. То, что они увидели, превосходило всякие ожидания.
Зелье, что некогда было светло-коричневой вонючей жижей, уменьшилось в объёме в несколько раз, зато прибавило в густоте и сменило окраску на нежно-персиковую, с золотистыми вкраплениями. Да и запах, исходивший от обновлённого продукта, стал достоин называться ароматом.
- Тётя Шантрелла меня убьет, - еле слышно прошептала Юки; выражение восторга на её личике никак не вязалось со смыслом произнесённой фразы. – Интересно, во что превратилось зелье?
- Сейчас выясним! – и Джестибелль уверенно, как будто так оно и надо, схватила со стола мерный стаканчик и, зачерпнув в него внушительную порцию зелья, осушила его до дна.
- Ты что, с ума сошла?!! – завопила шокированная поллюрка. – Вдруг оно ядовитое?!!
- Как в таких случаях говорит моя матушка, невозможно сойти с того, чего у тебя нет, - улыбаясь во весь рот, ответствовала мокуэрка. – К тому же на вкус эта штука похожа на клубничное мороженое! Ещё хочу!
Но выхлестать второй стаканчик девице не удалось. Всё её тело начало светиться, незримая сила увлекла Джестибелль вверх, под потолок, и вихрь невесть откуда взявшихся люминесцирующих частичек всех цветов радуги со скоростью торнадо завертелся вокруг неё. Световое шоу продлилось около минуты, и за это время на такое диво набежали и другие зрители. Перед всеобщим взором предстала новая, улучшенная Джестибелль: фигура девушки стала стройнее, черты по-мокуэрски сплюснутого лица сгладились и округлились, глаза, и так довольно крупные для её народа, стали ещё больше и ещё голубее, и это ещё не всё... Старый парик, похожий на грубую крученую проволоку, одиноко лежал в стороне, а на голове Джести вилась пушистая копна солнечно-рыжих кудряшек. Не веря своему счастью, девушка сердечно попросила Джокстера выдрать у неё небольшой клок волос, что он и выполнил не без некоторых колебаний. Через пару секунд жёлтая парочка, обнявшись, сидела на полу и заливалась слезами счастья.
- Они настоящие! НАСТОЯЩИЕ!! – блаженно голосила Джестибелль.
- Теперь у меня есть локон Прекрасного Цветка, который стал ещё Прекраснее! – подвывал Джокстер.
Шантрелла даже не сообразила поругать свою протеже за испорченное зелье, а Скарлет напрочь забыла обиженно дёрнуть носиком и расторгнуть сделку.
- Что будем делать, тётя? – тихонько пискнула Юкка, пришедшая в себя раньше всех.
Шантрелла ничего не ответила. Болотная ведьма была занята обдумыванием способа, который позволил бы ей узнать содержание Верандинового дневника до конца.
***
Пока Омер и Хут судорожно искали кепку червяка, сын звезды, наконец, смогший выпрямиться во весь рост, принялся бродить по странной комнате, плутая между полупрозрачных штор. На проверку апартаменты оказались гораздо шире и просторнее, чем могло представиться на первый взгляд, и заблудиться в них можно было с той же лёгкостью, что и в самом торнеболльском городе. Со стороны могло создаться впечатление, что астральный юноша просто прохаживается в случайном направлении, не ставя перед собой никакой конкретной цели, но самому Дену уже давно стало ясно, что движется он, повинуясь некому беззвучному голосу, не откликнуться на зов которого было просто невозможно. Преодолев великое множество невесомых стен, наш герой, наконец, достиг того места, откуда шёл этот голос.
Крохотный закуток, со всех сторон окружённый призрачными занавесами, которые, множась и наслаиваясь, создавали иллюзию, будто они - живые, был освещён одной-единственной свечкой, что давно уже оплыла и уменьшилась как минимум вполовину. Хрустальный шар, на треть утонувший в подушке из красного бархата, ловил неверное мерцание желтоватого пламени и приумножал его, посылая на колышущиеся шторы причудливые блики. Вокруг магической сферы были разбросаны крохотные деревянные таблички с причудливыми знаками, обведёнными зелёной краской. Такого же цвета глаза глядели на Дена из самого тёмного уголка искусственно огороженного помещения. Когда взгляд звёздного юноши приспособился к изменённому освещению, он смог различить очертания того, кто так настойчиво звал его. Это была молодая женщина-торнеболлка, густо и безвкусно накрашенная и увешанная огромными бусами, кольцами и браслетами, точно цыганка. Сходство подчёркивалось и разноцветной лоскутной шалью, накинутой на покатые плечи, вкупе с таким же пёстрым платком, обуздавшим непослушные чёрные локоны. Женщина махнула рукой, приказывая подойти ближе; Ден подчинился и уселся на один из мягких пуфов возле неё. Тогда незнакомка, в чьи владения он так бесцеремонно вторгся, схватила Дена за руку и притянула, заставляя его нагнуться и приблизиться вплотную, и зашептала ему в самое ухо. Слова срывались с уст загадочной женщины так тихо, что сын звезды скорее угадывал их, нежели действительно слышал, но что-то неведомое, то, что ощущала его ладонь от её прикосновения, убеждало в правильности его предположений.
- Когда настанет время смуты
И тёмный маг взойдёт на трон,
Когда злодей затянет путы,
Чтоб нанести добру урон,
Когда зажмурится планета
В преддверье близкого конца,
Придут в наш мир три воина света,
Три мирозданья кузнеца.
Один из них, добрейший малый,
Пробудит души ото сна.
Перекуёт он на орала
Мечи злодея-колдуна.
Душа же коваля второго
К чужим стенаниям глуха.
Он закуёт весь мир в оковы,
Раздует ссоры, как меха.
Но самый мудрый третий коваль,
От суеты мирской устав,
Возьмёт добра и худа вдоволь
И сотворит прочнейший сплав.
Хоть этот сплав двух жизней стоит,
Его надёжней в мире нет.
И из него кузнец построит
Нам новый, гармоничный свет.
Женщина замолчала так же внезапно, как и нала говорить, и в тот же миг Ден ощутил, что хочет немедленно убраться отсюда. Неважно куда – хоть в лапы тех стражников, что загнали его сюда, лишь бы прочь, ПРОЧЬ! Слепо повинуясь невесть откуда взявшемуся страху, звёздный сын припустил что есть духу, не разбирая дороги. Теперь он не приподнимал шторы, чтобы пройти под ними, – Ден просто таранил их блондинистой головой, а подушки и пуфы, которые юноша до этого перешагивал или обходил, то и дело принимали на себя удар его красных сапог.
Наблюдая за сверкающими пятками своего гостя, женщина-Оракул плутовато улыбнулась.
- Что за спешка, Ден? – удивился Омер, наблюдая за другом, сидящим на полу и потирающим лоб. В горячке звёздный посланец запамятовал, что потолок туннеля не совсем подходит его росту, и ещё раз убедился в этом, с разгону забодав оный.
- Уходим отсюда. БЫСТРО! – скомандовал блондин и тотчас юркнул в проход. Взъерошивший перья Хут, на которого вообще быстро переходит чужая паника, с криками «Опасность!!» понёсся вслед за Денном, не на шутку разволновавшийся Омер поступил так же. Всё равно его кепки нигде не было.
«Кепка червяка! Какая удача! – размышлял Бобард, без особого труда нашедший секретный лаз и сейчас идущий по туннелю. – Наверняка я с минуты на минуту натолкнусь на этих неудачников!»
Это предсказание сбылось буквально. Первым в торнеболлца врезался Омер. К инерции, полученной от червяка, приплюсовалась сила, заданная Хутом. Столкновение завершилось мчащимся на четвереньках Деном, который, подобно бульдозеру, отбуксировал клубок барахтающихся тел к выходу.
- Как вы могли упустить их, олухи?!! – драл горло мускулистый торнеболлец в шлеме с тремя красными перьями на самой макушке. Неподалёку от него стояла горстка тарчей, похожих на него как две капли воды, только их железные головные уборы несли на себе всего лишь по одному пёрышку.
- Но, сэр… - промямлил один из них. – Мы караулили их на выходе с обеих сторон, они никуда не могли деться, но…
- Молчать! Значит, здесь есть какой-то подвох. Ищите сейчас же! Или вы полагаете, что нарушители сами прыгнут прямо к вам в руки?
После этих слов под аккомпанемент жутчайшего грохота троепёрого начальника сбил с ног земляной калач, откуда торчали части тела Дена, Омера, Хута и Бобарда. В итоге все пятеро звонко шлёпнулись о противолежащую стену так, что некоторые осколки из мозаики посыпались на их головы. Несколько охранников скорейшим образом повязали четверых «нарушителей»; остальная пачка вооруженных копьями торнеболльцев погарцевала проверять обнаруживший себя лаз.
***
Если бы пойманной птице было какое-то дело до убранства клетки, в которой её держат, то четверо новых заключённых обратили бы внимание, что стены королевского дворца сплошь кишат карточной символикой, а сам трон, на котором восседает владыка, был поразительно похож на игровой автомат «однорукий бандит», лишь с двумя «руками» вместо подлокотников. Но новоявленные узники больше волновались тем, как же им выбраться из сложившейся передряги. Тем временем король торнеболлов, своей неподъёмной тушей до боли напоминавший разъевшегося хряка, закончил рассматривать странных личностей, имевших наглость нарушать порядок на подвластной ему территории.
- Кто вы и по какому праву ослушались моего указа? – скучающим тоном промямлил король. Надо отдать ему должное, зевок он всё-таки подавил.
- Простите нас, Ваше Величество, - примирительно начал Ден. – Мы не местные, поэтому никак не могли знать, что нарушаем какие-либо правила.
- Нет-нет, они знали и специально пришли в Скорбный Час, пришли насмехаться над Вами! – перебил его ухмыляющийся Бобард. – Сами подумайте, разве есть на этой планете существо, не слышавшее о Пакте? То-то же.
- Но это… Это наглая ложь! – взревел Омер.
- Ты и впрямь лгал мне, жалкий тарч? – оживился король.
- Конечно, Ваша Бесчестность, - рабски пропел Бобард. – Ведь ложь крайне одобряется Пактом, не так ли?
Верховный правитель почесал подбородок.
- И то верно, враньё у нас в фаворе. – Король перевёл взгляд на советника, стоящего за его плечом. – Тоади, запиши, пожалуйста, что этот преступник достоин снисхождения. Он чтит традиции и уважает закон.
- Хорошо, отлично, - запищал маленький, плюгавенький визирь, делая соответствующие пометки. – Значит, так: тех троих сначала помучаем, потом повесим. А этого вздёрнем сразу, без прелюдии.
Все четверо нервно сглотнули.
- Простите за дерзость, но можно нам взглянуть на ваш Пакт? – как можно более корректно вставил Ден.
- Да, посмотрим хоть перед смертью на гадиковскую ересь, - чинично дополнил Хут.
- Да как… Да ты… - Король задыхался от злости, - Как смеешь ты, глупая птица, оскорблять священный Пакт, исторический документ, составленный подлейшими из хитрейших!
- Скорее тупейшими из малограмотных, - всплеснул крыльями филин, пробегая по тексту старого свитка, что сунул ему Тоади.
- Не дерзи, пернатое чучело, коли не разумеешь, в чём дело! – не сдавался карточный владыка. – Подлейшие из хитрейших лишь диктовали мудрость, сочившуюся из их изощрённых умов, а записывал всё их верный советник. Документ этот, передававшийся от отца к сыну, теперь находится под присмотром моего бдящего ока, и никто, НИКТО не смеет ставить под сомнение великое знание предков!
- А я смею, - упёрся сыч.
- Хут, не зли их, - шепнул червячок. Омер был слишком взволнован приговором, чтобы читать. Бобард, напротив, усиленно шерстил взглядом злополучный документ, чтобы найти в нём хоть какой-то намёк на лазейку, через которую он мог спасти собственную шкуру. Дена же вообще мало интересовали такие вопросы. Просто кристалл у него за пазухой начал подозрительно шевелиться. Этому было лишь одно объяснение: Волшебник где-то поблизости…
Всё, хватит. Забери у них Пакт, - распорядился король торнеболлов. – Тоади, напиши от моего имени четыре обвинительных приговора – по одному на морду – и сделай с них копии. Всё должно быть официально оформлено.
- Уже сделано, - подхалимски заулыбался визирь, раскрывая тайну бумажонок, которые он усердно строчил во время предыдущей беседы.
- Вот за это я тебя и ценю, - одобрительно прохрюкал оплывший жиром король и, поставив на восьми листках свою подпись, повелел раздать половину осуждённым.
Получив по путёвке на виселицу, Омер и Бобард бессмысленно уставились на свои листки пустыми глазами, совершенно ничего при этом не видя. Хут же буквально нырнул в свой кусок бумаги, старательно выискивая там что-то. А Ден, устав от раздражающего поведения кристалла, решил вытащить камень наружу. В тот миг, когда сверкающая верхушка драгоценности показалась на свет божий, яркий луч колоссальным прожектором осветил помещение, и вскоре над головами присутствующих засиял небольшой шарик розоватой энергии. Когда свечение угасло, сын звезды с любопытством обшарил залу взглядом. Жирный король, шокированный до нервного тика, сидел на прежнем месте; а вот тощего Тоади рядом с ним уже не было.
- И это – Волшебник? – разочарованно протянул Омер. – Он же был таким мерзким подлизой…
Ден мог лишь только пожимать плечами.
В это время король немного оправился от шока. Потеря ненаглядного лизоблюда несколько огорчила владыку – это читалось в его налившихся кровью глазках-щелочках.
- Убийцы!! – колыхая телесами, вопил владыка обманщиков. – Стража, схватить их!
Не медля ни секунды, на зов короля из всевозможных щелей посыпались полчища стражников в неизменных пернатых шлемах. Не обмолвившись ни словом, Ден и Бобард встали спиной друг к другу и принялись отражать нападение общего врага. Звёздный юноша выпростал деревянную палицу, что носил за спиной, и радовал ею бесконечный поток торнеболлцев; Бобард же с не меньшим успехом орудовал железным шлемом, ловко снятым с головы одного из нападающих. Омер пытался помочь, чем мог, но вскоре выяснил, что не может ничем. А филин предательски завис под потолком, развесив на люстре Пакт и собственный обвинительный приговор.
- Хут, на помощь! – завопил Омер, схваченный одним из стражников.
- Не сейчас, - буркнул сыч, - Я занят.
- Неужели чтение для тебя важнее, чем друзья? – чуть не рыдал червяк. – Ну же, помоги нам!
- Я и так помогаю, - бесцеремонно отозвался пернатый и вернулся к бумагам.
Пленные дрались отменно, но численное превосходство стражников очень скоро дало о себе знать, и вскоре Омер, Ден и Бобард уже лежали на полу связанные.
- Вот теперь позвольте сказать пару слов, кровопивцы, - с довольной физиономией изрёк король, обращаясь к скрученным противникам.
- Нет, сперва я поговорю с Вами! – это произнес Хут. Филин грациозно спикировал на левую «руку» «бандита» и что-то упоенно зашептал на ухо королю. Лицо последнего сначала побагровело и гневно нахмурилось, но затем изменилось в сторону удручённого смирения со своей судьбой. До хруста стиснутые кулаки разжались и повисли, как плети, и спеси в царском тоне заметно поубавилось.
- Хорошо, твоя взяла. Стража, отпустите пленных. – Провожая взглядом четыре удаляющихся спины, король решил крикнуть гостям напутственные слова. – И чтоб в моё королевство больше ни ногой!!
- Так что ты всё-таки сказал королю, Хут? – немногим позднее поинтересовался Омер. – Страсть как интересно.
- А то и сказал, - довольно ответил сыч, - Что Пакт его – липа. Должен отметить, это Пакт мне сразу не понравился, поэтому ко всей информации о нём я отнёсся с особым вниманием. Первые сомнения зародились в моей голове, когда я увидел документ своими глазами. Бумага старая, спору нет, но вот чернила на ней были явно моложе. Вторым ключом стала царская подпись на обвинительном приговоре. Было такое чувство, что обе бумаги написаны одной рукой! Тогда у меня родилась догадка, что местный правитель либо переправил Пакт по своему желанию, либо вообще придумал красивую сказочку обо всех этих «подлейших» и написал текст самостоятельно. Подлетев к лампе, я просветил Пакт так, как проверяют водяные знаки, и обнаружил, что хитрый король аккуратно замазал какой-то дрянью истинный текст и поверх накарябал свой, позволяющий его персоне некоторые вольности и послабления, которые оригинальный документ не предусматривал. Вооружившись этими доказательствами, я пошёл на маленький шантаж. Ведь подданные вряд ли будут в восторге от короля, который так относится к местному законодательству, а этот древний закон они, по всей видимости, практически возвели в культ. Вот я и предложил нашему чушке альтернативу: либо он отпускает нас восвояси, либо я на весь зал заявляю о своём открытии. Вот и всё.
- Спасибо, Хут! Ты просто молодец! – одобрительно воскликнул Ден.
- Да, слов нет! Прости, что я сомневался в тебе, приятель, - сконфуженно вставил Омер. – Ты простишь меня?
- Пустяки, друг! Конечно, прощу! Кстати, кто-нибудь видел, куда подевался тот розовый гадик?
***
Бобард застиг товарищей сидящими у маленького костерка, на котором обжаривались найденные в лесу грибы.
- Ну что, как прошла миссия? – поинтересовался БигЭго, дожёвывая гриб.
- Полный провал, - не по-торнеболльски честно констатировал Бобард. – Волшебник освобождён, враг упущен.
- Ничего другого я и не ждал, - пожал плечиками вождь. – Ничего не можете, если вас не контролировать! Ладно, остолопы, по местам, летим обратно в замок.
- Так ты всё-таки починил Поганку? – осведомился Бобард.
- Естественно, бестолочь. Кто я по-твоему, гениальный пирентиец или какой-нибудь мут-мут мохнозадый? Я ещё час назад справился с этой работёнкой. Ты со своей разведкой и вовсе отстал от жизни, Боб.
Торнеболлец спорить не стал. Тот факт, что он пропустил если не всё интересное, то очень многое, подтверждал Вирус, хвастающий разбитым кулаком, и Шмок, снискавший фингал под правый глаз.
- Значит, едем. Отлично! – окончание не в меру напряжённого «рабочего дня» не могло не тешить торнеболлца.
- Я бы на твоём месте не радовался, Бобард. Ведь задание провалил ты, и больше всех от Веранды достанется тебе! – съязвил на это вожак.
- О! Видимо, Боров уже подготовился! Судя по железному шлему, который он притащил, все удары по голове он снесёт стойко!
- Шмок, тебе говорили, что эти шуточки раздражают? – нервно бросил БигЭго.
- Яйцеголовый, да ты просто бесишься, что Свин не прихватил ещё один котелок для тебя! Ведь наша Веранда очень любит использовать твою голову в качестве метательного снаряда! – парировал мокуэр и после короткой паузы добавил. - Впрочем, зря переживаешь. Вряд ли во всём торнеболльском городе найдётся не то что шлем – даже ведро, способное уместить твои габариты! И вообще любая ёмкость! Хотя если говорить об унитазах…
Закончить остроту шутнику не дали. Красный лидерский кулак пребольно стукнул мокуэра в левый глаз.
- Это тебе для симметрии, - усмехаясь, сказал Эго.
***
Непроглядный лес закончился, и Джестибелль, подгоняемая восторгом, вышла на небольшую полянку и осмотрелась. Вон там уже виднеется стена, окружающая город, а прямо за ним - горная гряда! Не пытаясь сдерживать визги восторга, озорная мокуэрка припустила вперёд.
Зелье решено было поделить на две части. Половина досталась Шантрелле, остальная часть – их со Скарлет компании. Потом Джокстер при поддержке магии Шантреллы и физической силы Юкки (которой, как коренной поллюрке, её дано было немало) починил «Стрекозу-Убийцу», в процессе выяснив, что сладкое горючее уже заканчивается. Так как из близлежащих к их месту стоянки городов были Обманщик и Мэло, лететь за дозаправкой было резонно решено к торнеболлам. Ну, не похожи пессимисты на народец, горстями трескающий мармелад!
Не долетев до города самую малость, самолёт заглох, и Джестибелль самолично вызвалась сходить в город и разузнать о горючем. Девице не терпелось похвастать изменениями в собственной внешности и новым платьицем, синеньким таким, с крупными белыми цветами. Юкке оно страсть как не понравилось. Молоденькая поллюрка, напросившаяся ехать с компанией в качестве отработки испорченного зелья, долго оплакивала старую скатерть своей «тётушки», покуда Скарлет безуспешно пыталась просветить её относительно заблуждений о родственных связях с кикиморой.
Не дойдя до главных городских ворот с полкилометра, Джестибелль переключила внимание на сцену, развернувшуюся неподалёку. Двое розовых тарчей в железных касках волокли растрёпанную женщину своего же вижа, пёстрое одеяние которой вкупе с обилием украшений делало особу похожей на цыганку.
- Живодёры! Ироды! Фашисты! – кричала она.
- Заткнись, - рявкнул один из стражников, звонко ударив женщину по лицу. – Будешь знать, как зарабатывать честно. Почитай Пакт, стерва.
Видя насилие над представительницей одного с собой пола, Джестибелль просто не могла оставаться в стороне. Женская солидарность напрочь заглушила и без того еле слышный голос её рассудка.
- Мааальчики, привеееет! – Как можно более соблазнительно пропела Джести.
«Мальчики» обернулись и вперили взгляд в кокетливо хихикающую иноземную красотку. Воспользовавшись блаженным шоком конвоиров, торнеболлка вырвалась из их хватки и нырнула за близлежащие кусты. Туда же скрылась и Джестибелль. Обалдело почесав репы, стражники решили не начинать преследование. Всё равно их задача выполнена: нарушительница благополучно вышвырнута из города. Всё, как предписал Пакт.
- Привет! Я – Джестибелль, но можешь звать меня Джести, - бойко представилась Мокуэрка. – Можно узнать твоё имя?
- Лурида Фейт, - еле слышно выдохнула новая знакомая.
- Ой, как длинно… - протянула рыжая девица. – Можно звать тебя Лу-Лу?
- Зови лучше Луридой, - отклонила та. – А то это «Лу-Лу» меня шибко бесит…
To be continued...
@темы: Омер и сын звёзд, весело
-
-
07.06.2009 в 09:45В общем, все великолепно, жду продолжения
-
-
08.06.2009 в 00:25-
-
08.06.2009 в 13:09-Артемида- , это не навсегда =))
-
-
09.06.2009 в 04:20Такое интригующее пророчество про 3-х кузнецов, интересно кеми же они окажутся
-
-
09.06.2009 в 10:42