Хочется не фигни поменьше, а годноты побольше.
Название: Восьмой Изумруд Хаоса. Часть 4: Исусство погибать.
Фэндом: Соник Икс
Персонажи: все + куча новых
Рейтинг: детский
Предупреждение: это мой первый фанфик. Получился он не очень удачно. Куча эррора, мэрисьюшность и проч. Но мя питает к нему светлые чувства и посему выкладывает здесь.
Прода в комментах.
READ THIS!Искусство погибать.
1) Перед Той Ночью.
Адита стояла на склоне невысокого пригорка и смотрела вперёд. Перед ней открывался вид на старое кладбище, где некогда был пожар. Покосившиеся надгробия, обугленные кресты... Что-то связывало знахарку с этим местом, и это что-то не желало её отпускать. Из глаз старой крысы то и дело стекали мелкие слёзки, которые она тут же размазывала по щекам. Но на их смену приходили другие, ещё более солёные и горькие. Адита неслышной поступью спустилась с возвышения на место былого пожарища и начала тихонько ходить между могилками и нашёптывать что-то. Вдруг за её спиной раздались более громкие и отчётливые шаги. Крыса обернулась и увидела перед собой гиену. Хантер была настроена решительно.
- Адита, медлить больше нельзя! Они...
- Тсс! – Адита погрозила ей пальцем. – Не кричи. Им сейчас и так тошно.
Хантер схватила Адиту за руку и потянула за собой.
- Пойдём-ка лучше со мной. У меня важное дело. И нечего тебе снова с мертвецами разговаривать.
- Как же с ними не разговаривать? – искренне удивилась старуха. – Скоро ведь соседями станем.
Разговоры о смерти были для неё привычным и даже любимым делом.
- Не болтай ерунды, - нервно отрезала Хантер.
- И, девочка моя! – заулыбалась крыса. – Смотри на меня. Сколько мне годков-то? Столько и не живут! Всё, детынька, на покой пора, на покой!
Гиена уже давно её не слушала. В её голове неустанно кружилась одна и та же мысль, от которой грива на голове вставала дыбом, а глаза полыхали синим огнём газовой горелки. Обычно спокойная и рассудительная, Хантер начала паниковать, что очень напугало Адиту. Беспокойство гиены передалось и крысе, которая, покинув кладбищенскую зону, резко остановилась, с силой дёрнула Хантер за руку, притянув к себе, и вопросительно уставилась на гиену.
- Адита, - начала Хантер. – Они больше не будут ждать. Недавнее нападение показало, что Они настроены решительно.
- Детынька, в тот раз Они просто пробовали нас, чтобы понять, кто мы такие и чего от нас можно ожидать, - поправила Адита.
- Тем более! Значит, нужно осуществить то, зачем я, собственно, родилась на этот свет.
- Но полнолуние ещё не скоро.
- Не важно! Крим готова?
- Вполне. А ты сама-то готова?
- Почти. Я уже нашла в Книге кое-что интересное. Теперь только осталось вызубрить пару страничек и применить знания на практике.
- А изумруды Хаоса?
- Один у меня, - Хантер показала крысе чёрный изумруд. – Остальные будут.
- Уверена?
- Нет. Но обещать - обещаю.
- Значит, всё готово? – спросила знахарка.
- Почти, - ответила юная ведьма. – Нужно найти кое-кого и всё согласовать с ним.
Диалог гиены и крысы был прерван фразой, внезапно раздавшейся позади них, со стороны кладбища.
- Кое-кто сам нашёл вас!
Шэдоу слышал весь разговор от начала до конца, сам оставаясь незамеченным. Ёж подошёл к ведьмам и внёс свою лепту в беседу:
- Хантер, я подумал и решил, что согласен. Всё равно мне теперь уже терять нечего: если мы не вернём изумруды, то их заберут Они. Их нельзя недооценивать: нам с Ними не сладить.
- Вот именно! – подтвердила гиена. – Они вышли на Мобиус лишь потому, что изумруд находится именно здесь. Если не будет изумрудов, то и им здесь делать нечего.
- Что ж, эффект 2 в 1. Неплохо, весьма неплохо, - сказал Шэд, но как-то грустно и без энтузиазма. – А когда начнём?
- Этой ночью, – сказала гиена.
- ЭТОЙ НОЧЬЮ??!! – единогласно воскликнули Шэдоу м Адита. Такого поворота событий они не ожидали.
- Да. Адита, пожалуйста, информируй его, - Хантер указала взглядом на Шэдоу, - и Крим. Всё остальное я беру на себя. Встретимся в полночь.
Гиена развернулась и собралась уходить, но её задержал вполне разумный вопрос Шэдоу:
- А где мы встречаемся?
- Увидим. – Отрезала Хантер, - Я подам знак.
- Какой?
- Поймёте.
И ведьма быстрым шагом удалилась прочь. Шэдоу и Адита долго следили за тем, как уменьшается её фигурка, а после вновь возобновили беседу. Первым заговорил ёж.
- Адита, объясни мне ещё раз, почему нам так необходима эта дурацкая Гармония? – Крыса охотно удовлетворила его просьбу.
- Каждый изумруд Хаоса обладает большим запасом энергии, что крайне невыгодно им самим. Для того чтобы высвободить лишнюю энергию, нужно скомпенсировать её противоположным энергопотоком. То есть, пары противоположных по энергии камней должны объединиться. Очень похоже на спаривание электронов с противоположным спином. Если же семь камней собираются вместе, то они тут же рассеиваются по всему свету. И это не случайно. Ведь когда камни оказываются вместе, скапливается слишком много потенциальной энергии, которая не может высвободиться из-за белого изумруда, не имеющего пары, и общая система не может обрести равновесие. Очень похоже на свободный радикал, имеющий семь электронов на внешнем энергетическом уровне. И изумрудам энергетически выгоднее находиться порознь, так как количество энергии, приходящейся на каждый отдельный камень, гораздо меньше, чем на все семь. Нерешённый вопрос с изумрудами плохо сказывается на энергетической оболочке Мобиуса, поэтому как бы ни было внешне выгодно наличие здесь изумрудов, в глобальном же масштабе от камней только вред. А если ввести в неустойчивую систему изумруд, который есть у Хантер, то белому камню найдётся необходимый противовес, и лишняя энергия высвободится наружу.
- Так какова же моя задача? – снова поинтересовался ёж.
- Пойдём, я проведу тебя к Джевел, - предложила Адита. – Там ты всё и узнаешь.
- Но почему к ней?
- Она сейчас изучает одну занимательную книгу и распределяет роли, если можно так выразиться. Так что все вопросы к ней. Одно могу сказать: главной в этом деле будет Хантер.
- Хантер?!?! – ёж не хотел никому подчиняться. – Но почему не я?! Всё-таки, я – совершенная форма жизни, и могу гораздо больше, чем какая-то там ведьма! Тем более что ей всего-навсего четырнадцать лет, а за мной будет побольше...
Адита рассмеялась своим неподражаемым скрипучим смехом, вызывающим либо страх, либо жалость, и всё ещё хихикая, ответила ежу:
- Ей четырнадцать, говоришь, да? Знаешь, что я тебе скажу? Это я не всякому говорю, нет не всякому, потому что наша Хантер не любит таких разговоров. Знаешь, почему я так её люблю? Нет? А потому, что у неё очень, ну очень древняя душа! Даже древнее, чем моя! Став ведьмой, Хантер получила возможность использовать опыт, приобретённый в своих прошлых жизнях. А твоя душа ещё совсем молода... И ещё скажу, скажу ещё... Не в радости взрослеют, не в радости! Многочисленные травмы, полученные ею в детстве, заставили нашу гиену взрослеть внутренне очень быстро. Наши предки говорили, что жизнь состоит из десяти седмиц (по 7 лет). Так за первые семь лет жизни Хантер набрала такой опыт, будто она прожила семь с половиною седмиц. Сейчас ей уже четырнадцать. Если учесть, что она уже почти прошла всё то, что припасла для неё жизнь... Мне становится страшно.
- Страшно?
- Да, очень страшно.
- ???
- !!!
Дальше ёж и крыса шли молча. Но эта тишина не казалась им гнетущей: каждый из них сосредоточенно думал о чём-то своём.
Бучер сидел на поляне один. Он знал, что есть такие часы, когда Адите просто необходимо побыть наедине со своими мыслями, и не следовал за ней по пятам. В грубых руках крота красовался крошечный василёк, который грустно склонился, будто прощался с той поляной, где ещё недавно рос и радовался жизни. Бучер внимательно смотрел на погибающее растение и не мог понять, что же такое прекрасное они находят в том, чтобы рвать цветы. Вот она, маленькая жизнь: был василёк – не стало василька. Рвать цветы – разве это не убийство? Адита говорит, что всё на свете живое – и река, и камень, и хотя бы вот этот василёк. Интересно, что чувствует цветок в вазе? Наверное, то же самое, что и заключённый, приговоренный к смертной казни. Почему, поему они говорят, что это прекрасно?
- Красивый цветочек, - послышалось совсем рядом. Бучер настолько погрузился в собственные мысли, что не заметил, как около него опустилась летучая мышь. Хмыкнув что-то в ответ, Буч поднял, наконец, глаза, и внимательно рассмотрел собеседницу. «Взгляд у неё недобрый», - это единственное, что подумал крот. Руж надоело стоять, и она плавно опустилась на камень рядом с кротом, положив ногу на ногу.
- Бучер, кажется, так тебя зовут, да? – после кивка со стороны слушателя мыша продолжила. – А где же твоя Адита?
- Вышла. – Отрезал крот.
- Бросила тебя одного? Как нехорошо! – Руж демонстративно покачала головой и изобразила соответствующую мину. Актриса!
- Не обижай Адиту! – ревностно завопил Бучер. – Тем более что я и один справляюсь.
- Вот и хорошо! Подумай, Буч, зачем тебе она? Ты ведь можешь сам добыть изумруд и стать его единственным владельцем! – сказала Руж, а про себя добавила: «Ну, на счёт единственного это я вру».
- Мне не нужен изумруд. Мне Адита нужна. – Так же лаконично ответил он.
- Ах, Адита? – Руж пододвинулась к Бучеру вплотную, показательно сменила положение ног, приспустила кофточку и шёпотом заговорила: - Ну не век же тебе с ней оставаться! Посмотри на себя: ты же такой молодой и сильный! – В доказательство своих слов Руж пододвинулась ещё ближе, так, что при желании Бучер мог бы заглянуть в вырез её кофточки и увидеть там всё вплоть до талии, и провела по рукам крота, ощупывая мускулы. Какого мужчину не тронет подобное внимание со стороны платиновой блондинки? Бучера не тронуло. Он следил за действиями Руж так, будто его попросили наблюдать за тем, как прорастает пшеница. Сначала летучая мышь подумала, что крот просто сдерживается, потому что в действительности уже без ума от неё и не хочет показывать эту непростительную слабость. Поэтому мышь перешла в решительную атаку:
- Для тебя ведь ничего не стоит украсть изумруд! Если что, я могла бы помочь...
Крот лениво посмотрел Ружке в глаза и так же лениво ответил:
- Адита не позволит.
Терпению Руж приходил конец. Надо же, какова наглость: променять её, молодую, обворожительную, сексуальную на какую-то старую развалину, которой ещё повезёт, если она протянет года три! Свергнутая королева красоты не могла взять в толк, что особенного в этой Адите, которой так слепо подчиняется Буч. Неужели он её любит?
Да. Бучер очень любил Адиту. Как друга, как мать, как наставницу и даже как девушку, если этот термин применим к особе, возраст которой перевалило за 100. И крыса была единственной, к кому крот испытывал светлые чувства. Бучер ясно помнил тот день, когда впервые встретил Адиту.
Летнее солнечное утро. Шум, суета, пение птиц, жужжание пчёл. Супруги Моул с шестилетним сыном отправлялись в поход. Решено было всей семьёй устроить пикник на природе – отпраздновать день рождения Агаты Моул, матери Бучера. Она неторопливо собрала необходимые вещи, сложила продукты в специальную корзинку, а сын выхватил её из рук и отнёс в багажник небольшой легковой машины, после чего со всей щенячьей грацией, присущей малолетним пацанам, запрыгнул на заднее сиденье и раскрыл переднюю дверцу машины перед спустившейся матерью. Агата поблагодарила Буча за помощь и звонко чмокнула в щёку. Мальчик отвернулся. Бучер с детства не любил всяческие подобные проявления родительских чувств и считал, что это только для девчонок. Отец, внимательно наблюдавший за этой картиной, усмехнулся и сел на переднее сидение. Два оборота ключа – и двигатель машины приятно заурчал. Счастливая семья тронулась в путь. Дорога была каменистой и неровной, поэтому отец семейства выжимал скорость не более шестидесяти километров в час.
- Гемстоун, - обратилась Агата к мужу. – Какой чудесный вид!
Муж на секундочку отвлёкся от дороги и перевёл взгляд туда, куда указала Агата. Ехали они по навесному мосту, соединяющему два холма, между которыми красовалась огромная расщелина, на дне её было темно. Вид отсюда был действительно прекрасен! Водитель так засмотрелся на красоты природы, что и не заметил, как навстречу ему двигался другой автомобиль. Когда отец вновь посмотрел на дорогу, то автомобиль, несущийся на огромной скорости, был уже совсем рядом... Мост был довольно узкий, по крайней мере настолько, что двум машинам на нём было не развернуться. Всё ещё надеясь, что незнакомец успеет затормозить, Гемстоун инстинктивно развернул свою легковушку вправо, да так, что передняя часть её корпуса свисла с моста. Водитель же встречной машины не успел вовремя сориентироваться и сбавить скорость, поэтому налетел прямо на машину семьи Бучера, сильно толкнув её в бок, и бесследно унесся куда-то вперёд. От столкновения легковушка закружилась волчком, не удержалась и полетела с моста прямо в пропасть... Через несколько секунд раздался грохот. Потом был взрыв. Из чёрной бездны повалил дым... Из всего, что произошло во время и после падения, маленький крот запомнил лишь крики и слёзы матери, ругательства отца и собственную бесполезность. Когда машина упала, какая-то сила вытолкнула крота из салона, и он кубарем покатился куда-то в сторону. Его прижало чем-то большим и тяжёлым. Что это, крот не видел: было темно. Но потом вдруг стало как-то очень светло. Бучер видел, как что-то яркое и горячее летит ему прямо в лицо. Потом эта ужасная боль в области глаз... Больше крот ничего не помнил.
Бучер очнулся в каком-то прохладном и сыром месте. Ощупав пространство вокруг себя, крот обнаружил, что лежит на соломе или на чём-либо ещё в таком же роде около холодной каменной стены. Другой рукой он провёл по лицу и обнаружил повязку на глазах. Крот попытался подняться и только сейчас почувствовал, как же болело всё тело... Бессильно рухнув на подстилку, он услышал хрипловатый женский голос:
- Лежи, лежи! Тебе полезно лежать.
- Кто ты? – бессмысленно мотая головой, спросил озадаченный Бучер.
- Меня зовут Адита. Я здесь, чтобы помочь тебе.
- А где мама и папа?
- Уехали.
- Куда?
- На небеса. Там им светло и хорошо.
- Но почему они не взяли меня с собой?
- Наверное, потому, что ты слишком мал для этого.
Адита вздохнула. Мальчик понял, в чём смысл того, что она сказала. Через несколько минут молчания повязка на глазах Бучера стала влажной. Он вновь дотронулся до неё и неожиданно спросил.
- Эта повязка... Зачем она? – после молчания крысы крот заговорил вновь. – Адита, скажи мне, пожалуйста, правду. Я должен знать!
- У тебя больные глаза.
- А я буду видеть?
- Не знаю, Бучер, не знаю... – сказала крыса, сопроводив свою речь печальным вздохом, из которого крот уяснил одно: скорее «нет», чем «да». В этот момент его не смутило даже то обстоятельство, что Адита назвала его по имени, хотя он ей и не представлялся. С трудом задавленные рыдания вновь подступали к горлу.
- Значит, я никогда больше не увижу солнца, неба, цветов? И мамы с папой тоже? – Бучеру стало так жалко себя, что вопреки собственным принципам, он отвернулся к стене и разрыдался. Адита опустилась на солому, где лежал маленький крот, и гладя его по сотрясающейся спине, прошептала:
- Не говори так. Ты всех их обязательно увидишь!
- Но как? - повернувшись, спросил немного успокоившийся крот.
- У тебя ведь остались сны! Во сне к тебе и мама придёт, и папа! И ещё: есть такая прекрасная страна – страна твоих грёз. Попадая в неё, ты становишься всемогущ! Там ты тоже сможешь увидеть и солнце, и цветы, и своих родителей!
- А ты не обманываешь? – с некоторым недоверием спросил Бучер.
- Нет, ничуть!
С той поры прошло уже целых тринадцать лет. И вряд ли во всей Вселенной найдётся такая сила, которая способна заставить Бучера отвернуться от Адиты!
- Мы пришли! – сказала Адита, предоставив Шэдоу возможность разглядеть его теперешнее местоположение. Перед самым носом ежа возвышалась монолитная скала. Иных достопримечательностей в ближайшей округе не было. Старая крыса, кряхтя, нагнулась и три раза нажала на какой-то маленький камушек, вплотную примыкавший к скале, после чего последняя начала раздвигаться, образуя дверной проём. За ним виднелась маленькая лесенка, миновав которую, Шэдоу уже без сопровождения Адиты оказался в просторной освещённой комнате, сплошь уставленной включенными механическими установками непонятного назначения, лабораторными принадлежностями и всевозможными реактивами. Посреди всего этого безумия стояла Джевел, которая развела здесь кипучую деятельность. Судя по количеству дел, которые она вершила одновременно, киска пыталась переплюнуть Юлия Цезаря. Доктор Пусси держала в правой руке пробирку, которую неустанно взбалтывала, и изредка отливала получающийся раствор в другие пронумерованные склянки, в левой же её руке находился пульт дистанционного управления, с помощью которого она направляла деятельность металлических сооружений в нужное ей русло. Этот пульт изредка клался на стол, чтобы удобнее было подливать реактивы во взбалтываемую пробирку, затем снова брался в левую руку, большой палец которой с удвоенной скоростью начинал бегать по кнопкам. Правой ногой Джевел возила по полу тряпку, чтобы вытереть капельки жидкости, то и дело падающие из пробирки в правой руке, левая же нога изредка становилась на педаль, после нажатия которой из центрального механизма всей лаборатории слышались урчание и потрескивание. Глаза киски были также заняты: она внимательно изучала какую-то толстую и пыльную книгу, видимо, ту, которую упоминала Адита. Оценив ситуацию, Шэдоу почувствовал себя лишним. Не зная, стоит ли вмешиваться в данный трудовой процесс, Шэдоу решил дождаться, когда у киски освободится хотя бы одна рука, и отошёл к стене. Она была вся увешена чертежами и расчётами ниже последних, вникнув в которые, ёж случайно вспомнил несколько анекдотов про блондинок. Стереотипы не срабатывали...
- Надо же... – невольно произнёс ёж. Вопреки его ожиданиям, эта случайная реплика никак не повлияла на занятия Джевел. Пробирка всё так же находилась в её руке, впрочем, как и пульт, тряпка продолжала лихорадочно скользить по полу, а из центрального механизма вновь раздались чревовещательские звуки.
- И как, что-нибудь понял? – спросила киска, имея в виду свои чертежи. Видимо, уши и рот у неё были свободны, ввиду чего она спокойно могла вести беседу.
- Не всё, - честно ответил ёж. На самом же деле ответ должен был звучать «почти ничего».
- Знаешь, Джев, ты только не обижайся... Но когда я увидел тебя в первый раз, мне показалось, что ты – легкомысленная дурочка, с которой не о чем поговорить. Но ты оказалась...
- Отталкивающей интеллектуалкой, с которой и можно только разговаривать, - заботливо подсказала Пусси. – А ведь всё из-за цвета моих волос!
- Пожалуй, на счёт волос ты права, - откровенно признался ёж. – А на счёт первой фразы я с тобой не согласен.
- Это твоё личное мнение. Слушай внимательно: буду давать инструкцию по поводу завтрашнего.
- И ты уже прочитала всю эту книгу? – удивился ёж.
- Нет, не всю. Хантер прошлась по ней ещё задолго до того, как сия рукопись попала в мою лабораторию, и заботливо подчеркнула карандашиком нужные аспекты, чем гораздо облегчила мою работу.
- Я весь внимание! – с готовностью отчеканил Шэдоу.
Ёж действительно внимательно выслушал Джевел, не перебив ни разу. Он делал это не столько потому, что был заинтересован в результате очередной попытки возвращения камней на родину, сколько потому, что ему нравился голос киски. Точнее, он почти полностью копировал тот голос, который Шэдоу последний раз слышал очень давно и больше не надеялся услышать наяву. Буйное воображение рисовало ежу всё более и более реальные картины. Мало того, что Джевел была блондинкой и сегодня она надела голубенькое платьице, - киска стояла спиной к Шэдоу, и, как следствие, не было видно её лица. Ввиду всего перечисленного, размечтавшемуся ежу стало казаться, что с ним разговаривает совершенно другая девушка...
- Всё понял? – спросила киска, посмотрев, наконец, ежу прямо в глаза. Для этого ей пришлось совершить акробатический трюк: так как доктор Пусси в данный момент стояла на проклятой педали, которую ни в коем случае нельзя было отпускать, то она прогнулась и встала «на мостик», опершись при этом об пол только левой рукой, где содержался пульт, а правой умело перевернув пробирку так, чтобы жидкость не расплескалась. В эту минуту визуальный обман ежа рассеялся по двум причинам: во-первых, глазки, с которыми он встретился взглядом, были красивого изумрудного цвета, а во-вторых, ему никогда не доводилось видеть Марию в позе, подобной этой.
- Вполне, - со вздохом ответил Шэдоу.
- Вот и отлично, - констатировала Джевел, с облегчением подумав о том, что можно, наконец, разогнуться.
- А сама-то ты придёшь? – поинтересовался Шэдоу, наблюдая за тем, как киска совершает тот же трюк, только в противоположном направлении.
- Нет. Не могу оставить свой проект, - киска указала на центральный механизм правой рукой, которая и во время сией манипуляции продолжала отчаянно взбалтывать пробирку, уже пополненную новым реагентом.
- Проект? А что за проект? – полюбопытствовал совершенная форма жизни.
- Потом увидишь! – загадочно сказала Джев. – Пусть это будет для всех неожиданностью!
Заинтригованный ёж вплотную подошёл к механизму, пробившись-таки через тучи более мелких машин. Увиденное им устройство по форме напоминало бетономешалку, только усыпанную миллионом кнопочек и лампочек, последние из которых то загорались, то затухали, то опять начинали светиться разноцветными огнями. В центре оного сооружения виднелась небольшая призма из затемнённого стекла, из-за которого невозможно было увидеть её содержимое. Шэдоу осторожно коснулся этой детали механизма, после чего машина неодобрительно заворчала, и ощутил необычайный прилив сил и лёгкость во всём теле.
- Не знаю, что там у тебя, - обратился он к киске, - но эта штука очень мощная.
Увидев, что мысли Джевел уже опять заняты чем-то другим, и на его реплики ответа не последует, ёж вышел из помещения по-английски. Дверь, через которую вошёл Шэдоу, отворилась сама собой (видимо, фотоэлементы), и сама же захлопнулась после того, как ёж оказался по ту сторону лаборатории. Там его поджидала Адита.
- Ну что, всё уяснил? – спросила она.
Ёж кивнул и ответил:
- Теперь нужно только ждать сигнала Хантер.
Вместо ответа старая крыса ткнула костлявым пальцем в небо и задумчиво произнесла:
- Тучи сгущаются... Не к добру это... ох, не к добру...
2) Свет и тьма.
Поздним августовским вечером было темно и холодно. Сквозь затянувшие небо непроглядные свинцовые тучи сочились мелкие капли студёной мутной воды. Падая, они оставляли на развалинах алтаря странные чёрные точки. Многоточия... Кап-кап. Чего-то они недоговаривают. Кап-кап. Или пытаются расставить мокрые точки над «I»? Кап-кап. На всей поверхности изумруда Хаоса накопились мелкие капельки, тучины слёзы. Эти слёзы сливались воедино и стекали вниз мутными струйками бесполезной влаги.
Уй, как холодно то!
Пытаясь противостоять хлыстам сурового ветра и плачу безутешного небосвода, Наклз стоял прямо и гордо, стараясь думать только о хорошем. Как же сейчас хотелось сжаться в комок и уйти куда-нибудь в тёплое уютное местечко, где нет этого дождя, этого вихря, изумруда, ничего нет! Но Наклз был не такого склада, чтобы потакать любым своим желаниям. Он будет стоять до конца. А когда же конец? Когда?
Темнота. Шум дождя. Свист ветра. Шелест травы. Нервное жужжание в правом ухе. Продрогшее стучание зубами. Задавленный вздох, который всё-таки вырвался наружу. Шаги. Чужие!
Ехидна вгляделся во тьму. Ничего не было видно. Но стойте... Где-то совсем близко замаячила полуразмытая фигурка. Фигурка двигалась. Двигалась навстречу изумруду Хаоса. Или Наклзу?
Ехидна приготовился к атаке. Фигурка на секунду замешкалась, а потом вновь стала так же плавно и невозмутимо приближаться к нему. Хранитель замер в ожидании, тягостном, бесполезном ожидании. Ах, нервы...
Наклз зарычал. Фигурка продолжала надвигаться на него. Ближе... Ближе... Шалят нервишки-то!
Призрачная тень, кто же ты?
Фигурка поднялась на две ступеньки алтаря и замерла. Молча. Наклз не решался нарушить тишину. Не знал, что сказать? Тянул время?.. Боялся?! Нет, что вы, и совсем это ему не страшно, и с чего мы взяли, что ему страшно! Всего лишь лёгкий зеленоватый румянец...
- Наклз... – произнёс незнакомец, рассекретив свою личность. Кто же мог не узнать резкий, грубый, но в то же время пропитанный загадочностью голос Хантер?
- Хантер? Это ты, Хантер?- сказал Наклз как можно громче, чтобы звук его слов прорвался через шумы природы и достиг ушей гиены. В голосе ехидны звучали и остатки лёгкого испуга, и облегчение, и волнение, и тень беспокойства, и недосказанный вопрос, и, наконец, глубокая ненависть ко всему, что окружает его, мокрого, продрогшего, уставшего и вконец обессилевшего от постоянного недосыпания и нервного перенапряжения.
Силуэт гиены кивнул. Молчание возобновилось. И первым нарушил его Наклз.
- Чего тебе? – несколько недружелюбно спросил хранитель. Хотя чего я хочу от того, кто просто-напросто зол?
- Наклз, пожалуйста, отдай мне изумруд Хаоса.
Эта просьба звучала так легко и непринуждённо, будто речь шла о сущем пустяке. Ехидна, конечно, ожидал чего-то подобного, но не так прямо и не так сразу! Бедная, бедная нервная система... За что ей это, за что?..
- Ээ... – это всё, что смог выдавить из себя Наклз. Сам не зная, почему, в эту минуту он не мог сказать «нет»! Не то, чтобы он смирился с мыслью расстаться с мастер-изумрудом, просто эти три простые буквы застряли где-то в горле и никак не могли пробиться наружу.
- Поверь, так будет лучше для всех, - вновь заговорила гиена.
- Да? – кое-как ответил Наклз. Многочисленные слова, которые он так хотел сказать, терялись где-то по дороге, будто в горле находилась чёрная дыра. Голова шла кругом. Тошнило. Противная гиена, что ты делаешь со мной?!
- Пожалуйста, - почти шёпотом повторила Хантер и... плавно и грациозно опустилась на колени.
Наклз был наслышан о Хантер. Даже видел её пару раз. Но и этого хватило для того, чтобы понять: эта гиена – один из тех великих воинов, который никогда не склонится ни перед чем. Но теперь она стоит на коленях и попрошайничает, будто нищенка. Наверное, свинство так цепляться за какой-то там изумруд ради её унижения.
- Где же твоя хвалёная гордость? – с иронией спросил ехидна.
- А нету её у меня. – Ответила Хантер. – Слишком дорогое удовольствие. Отдай мне изумруд, Наклз!
«Шиш тебе, не отдам!» - думал ехидна. Он ещё сильнее сжал кулаки и лихорадочно искал в себе силы выставить наглую гиену с острова. Силы очень хорошо играли в прятки.
- Пожалуйста, - сказала Хантер ещё раз, совсем тихо. И сразу же после этого случилось то, что окончательно сломило хранителя. Прямо за спиной гиены сверкнула огромная молния, которая своей костлявою ручищей на секунду рассеяла сумрак, царящий повсюду. В этот миг взгляды оппонентов встретились. Наклз уставился в глаза Хантер, как зачарованный. Что говорить, эти глаза многих сводили с ума, причём в прямом смысле. Когда ехидна перестал их видеть, откуда-то сверху на него обрушился страшный грохот. Обычный гром. Но Наклзу он казался чем-то иным, мистическим, враждебным... Потом снова молния, но на этот раз яркая ломаная линия возникла чуть в стороне, но от этого картина не стала более привлекательной. Половину лица Хантер скрыла чёрная тень, контур которой проходил прямо по шраму, полученному при разрыве бомбы, и сквозь эту черноту блеск синего глаза казался ещё более выразительным. Второй же глаз не уступал первому. Потом снова чернота и грохот... Глаза, глаза... Где-то Наклз уже видел их, вот только где? Ехидна силился припомнить это, но не мог.
Молнии полосовали несчастное небо одна за другой. Взгляд Хантер... Наклз то видел его, то не видел, то видел, то не видел, - но даже во втором случае синие бездонные глаза сами собой рисовались в его воображении. Последняя молния задержалась на небосводе особенно долго. С головой нырнув в пойманный взгляд и обжегшись об его дьявольский огонь, ехидна, наконец, вспомнил тот день, когда Эклипс похитила изумруд Хаоса. В голове замелькали картины минувших событий. Дикая кошка, изумруд, кофточка... Ах, кофточка... Потом чернота, молнии, ураганный ветер, мутная вода... Всё такое же, как и сейчас! Кажется, это был сон? Но почему же тогда там тоже были эти глаза? Да, точно, это глаза Хантер, её уникальные синие глаза. А после что? Пробуждение, вновь эти глаза, потом снова темнота, потом опять пробуждение, чёрная птица и... Господи!! Наклз только что понял, что сейчас перед ним стоит на коленях та, которая когда-то спасла ему жизнь... В довершении ко всему снова полыхнула молния, и бездонная пропасть синих глаз ещё раз поглотила ехидну на короткое время. Больше Наклз не мог выносить это. Уж лучше бы эта гиена била (а бить Хантер умеет) или оскорбляла (что Хантер тоже делает замечательно), но не так же!! Ах, бедная, бедная, никуда не годная нервная система..
- Забирай!!! – не своим голосом закричал Наклз. – Всё забирай, только уходи, убирайся, оставь меня в покое!!
Под аккомпанемент диких звуков, то и дело вырывавшихся из груди, Наклз побежал без оглядки в неизвестном направлении. Он понимал, кто он, понимал, что сейчас сделал, но одного он не мог понять: почему он не сделал этого раньше, ещё много лет тому назад? Что связывало его с этим изумрудом, одним большим куском зелёного стекла? Долг? Память? Нет, что-то другое. Но сейчас это было не важно.
Наклз бессильно упал на мокрую, грязную землю, покрытую редкой порослью травы, и замер. Глаза у него оставались сухими, но в груди клокотали рыдания, и, хотя он и не пытался удержать их, они никак не могли прорваться наружу и лишь вызывали какую-то странную икоту. Дождь колотил хранителя по спине и с ног до головы прополоскал комочками слипшейся мокрой пыли, которая, оседая не то на теле, не то в душе, оставляла ощущение того, что ты – мразь. Тьма, тьма кругом, и даже электрические молнии были не в силах рассеять этот мрак. Их резкий, но неверный свет сам являл собой воплощение кошмарной ночи. Когда-то Наклз думал, что там, где есть тьма, обязательно появится свет. Но сейчас ему было всё равно. И это самое страшное.
Свет! Он пришёл, он добрался сюда а виде лёгкой позолоты, которая рождена, чтобы ласкать взгляд, но на самом деле режет его. Наклз поднял тяжёлую голову и увидел такое сияние, которое не вписывалось в погодные условия, а скорее спорило с ними. Свет спустился на остров Ангелов в виде мерцающего огненного шара, в центре которого сияла фигурка маленького зелёного мальчика. Эта фигурка приближалась к Наклзу так же, как совсем недавно это делала Хантер, но при этом ехидна не чувствовал никакого внутреннего дискомфорта. Наоборот, когда хранитель очутился по ту сторону сферы, которая, казалось, могла обжечь, но лишь из сострадания к нему не сделала этого, Наклзу стало так легко и светло на душе, что он забыл, какая причина заставляла его проникаться грустью всего несколько минут назад! Эмеральд смотрел на него по-дружески и ни капли не осуждал его за то, что тот отдал изумруд Хаоса какой-то гиене с сомнительной репутацией. Изумрудный мальчик протянул ехидне руку. Наклз было протянул навстречу свою, но внезапно отдёрнул её. «Эмеральд... - подумал хранитель. – Он такой чистый... Кто же он? Почему же этот мальчик хочет помочь мне? И достоин ли я его помощи после того, что натворил?»
«Правильно!» - раздалось в голове у ехидны. Наклз чётко осознавал, что не сам это подумал: слово изрёк чей-то незнакомый голос, детский голос.
«Что?» - мысленно спросил Наклз, и голос ответил: «Правильно, ты всё сделал правильно!»
Наклзу показалось, что из его сердца вынули огромный камень, который давил так беспощадно, и ехидна, улыбнувшись в ответ изумрудному мальчику, позволил взять себя за руку и поднять на ноги. Наклз чувствовал, что каждая клеточка его тела пропитана этим чудесным светом, и его кожа тоже начала излучать сияние. Силы физические и силы духовные вновь вернулись к нему, и он покинул волшебную сферу совершенно другим, изменившимся, обновлённым, готовым жить дальше и, главное, созидать.
«Интересно, что сейчас делает Хантер? – подумал ехидна, а после добавил, – Может, ей помощь нужна?»
Хантер же, встав совсем близко к изумруду Хаоса, вгляделась в мелкие сколы, следы огранки камня, и чётко и ясно увидела то, что некогда так привлекало Крим. Стараясь прогнать видения, как назойливых мух, гиена замотала головой и замахала руками. Помогло. После этого она вынула из-за пазухи маленький чёрный камушек, и с мастер-изумрудом начали происходить изменения. Изумруды, слившиеся воедино, вновь разделились, и каждый из них превратился в прекрасную птицу. Чёрный «собрат» последовал их примеру. Все восемь модифицированных камней направили пучки энергии на гиену, отчего та тоже начала изменяться и превратилась в чёрного ворона с огромными не по-птичьи синими глазами. Эта птица взметнулась ввысь, как стрела, и семь других последовали за ней, отчего там, где они летели, по небу тянулась разноцветная сияющая полоска. Чёрный изумруд же полетел в совсем ином направлении.
Наклз не заметил восьмой камень. Его внимание привлекла та чудесная сверкающая стая, которая уносилась вдаль, за горизонт. Хранитель узнал этот свет. Ему вновь стало немного грустно, но на этот раз грусть была светлая. Да, Наклз, настала пора отпустить на волю этих прекрасных птиц, которых ты так долго держал в золотой клетке под названием «Алтарь»...
- Сигнал! – сказала Адита, ткнув пальцем в небо. Бучер и Шэдоу синхронно посмотрели в указанном направлении. Ёж попытался определить, куда направляется Хантер.
«Так, посмотрим, направо, ещё направо... О, Господи! Мёртвые Солончаки? Не может быть! ...Ну что ж, Солончаки так Солончаки. Лишь бы всё это, наконец, закончилось, и как можно скорее!»
Закончив рассуждения, ёж заметил, что остался совсем один: Бучер и Адита не стали его дожидаться.
«Ах, так! Не хотите – как хотите! Всё равно я буду первым, я же само совершенство», - и Шэдоу, закрыв глаза, растворился в воздухе.
3) Magic Hunter & Miracle.
- Спокойной ночи, мама! – донеслось из детской.
- Спокойной ночи, солнышко! – ответил приятный и ласковый женский голос. Маленькая крольчиха легла в кроватку и укрылась лёгким розовым одеяльцем. На подушке рядом с ней тихонько посапывал чао.
Крим не спала. Какая-то сила заставляла её сердце сжиматься и биться всё чаще и чаще. Девочка что-то чувствовала. Ей было очень страшно, и в основном от того, что она не знала, какая беда поджидает за углом, но чётко и ясно понимала, что опасность существует, и судьбы не избежишь. «Адита... – вспоминала она. – Что мне говорила Адита сегодня днём? Она сказала, что ночью все наши кошмары кончатся, потому что именно сегодня мы совершим вторую попытку вернуть изумруды на родину. На этот раз всё должно получиться, так считает Хантер. Если всё настолько хорошо, то почему же мне ТАК страшно?» Подумав об этом, Крим перевела взгляд на чао, который спал ангельским сном, потом посмотрела в окно. То, что она увидела, заставило её подскочить так, что ни в чём не повинный Чиз проснулся. В далёком небе горела маленькая чёрная искорка, которая постепенно обретала форму птицы. Птица приземлилась на подоконник раскрытого окна и кивком головы пригласила Крим выйти во двор. Девочка послушно повиновалась, чао же последовал за ней.
- Пора? – спросила зайчиха у чёрного ворона. Тот замигал. Хотя Крим не разбиралась в азбуке Морзе, но она поняла, что ответ утвердительный потому, что ворон вырос в размере и сел на землю рядом с ней, приглашая взобраться к себе на спину. Крим приблизилась к птице, но перед ней выросла маленькая фигурка Чиза.
- Чао, чао!! – недовольно пищал последний. Крим и только Крим понимала его язык.
- Нет, маме я говорить не буду.
- Чао – чао – чао??!! – не утихал маленький друг зайчихи, на что последняя ответила «не узнает» и, отстранив Чиза, всё-таки уселась верхом на птицу, которая тотчас взметнулась вверх подобно стреле. Чао полетел вслед за ними.
«Как прекрасен ночной Мобиус! – думала малышка, находясь высоко в небе. – И почему раньше я боялась темноты? Теперь мне кажется, что не такая уж она и страшная, темнота-то, а, наоборот, красивая! В сказках пишут, что темнота – это зло. А Адита как-то рассказывала мне легенду о том, как раньше люди поклонялись и свету, и тьме, но потом они отвергли тьму и стали населять её своими врагами: всякими чертями, демонами, лешими... Адита говорила: это делалось так, поскольку людям легче было поверить, что это какой-то злой дух соблазняет их и подвигает на дурные поступки, чем осознать, что они сами – источник зла на земле. Теперь они знают это, но всё равно не любят темноту. Почему? А вот Бучер хороший, но он очень любит, когда темно. Почему так? А почему чёрный цвет считается плохим? Вот, например, этот изумруд... Он же не плохой. Если чёрный противоположен белому, это не значит, что белый – добро, а чёрный – зло. Ведь так? Чёрный цвет... Раньше я не любила его... Но люблю ли теперь? Не знаю, нет, не знаю...»
- О чём задумалась? – спросил резковатый женский голос. Крим вздрогнула от неожиданности и, вернувшись в действительность, обнаружила, что птица уже сидит на земле, на сухой, растрескавшейся земле, а рядом с ней стоит Хантер. Кожа гиены излучала потрясающее сияние, глаза горели синим огнём, а грива приобрела объём. Сама гиена была одета полностью в чёрное. На шее – чёрная лента, от которой отходили нити, усыпанные жемчугом всё того же цвета, соединявшие ленту с открытым топом, который больше напоминал бюстгальтер. Нижний край последнего окаймляли всё такие же жемчужные нити, концы которых свободно болтались, а одна, центральная, тянулась по животу и прикреплялась к длинной юбке на бёдрах. По правому боку этой широкой юбки протянулся разрез. Он был настолько велик, что юбка больше напоминала полотенце, скреплённое булавкой за два соседних уголка. На ногах у Хантер – лакированные тупоносые ботфорты на высокой платформе. Естественно, чёрные. Магический образ гиены завершали необычные напульсники. Незаурядность же их заключалась в том, что от каждого из них отходили многочисленные чёрные нити, вставленные по шву. Длина этих нитей была около двух с половиной метров. Начинаясь на одой руке, они заканчивались на другой, но из-за своей длины ничуть не сковывали движения. Удивительно, как они только не путались? Видимо, энергия изумруда мешала им это сделать. Да перед нами не просто Хантер, а суперформа - Magic Hunter!
- Хантер, привет... – робким писклявым голоском сказала крольчиха.
- Привет, Крим. Пора бы тебе стать Miracle!
- Миракл... – задумчиво протянула Крим. Крольчиха боялась. Но она уже давно смирилась с мыслью о том, что это должно когда-то произойти. Чему быть – того не миновать. Так ей говорила Адита. Об этом же думала Хантер. И только Соник постоянно спорил с судьбой. Ведь разве могут ёж и гиена быть вместе? Мудрая природа не подумала об этом.
- Закрой глаза, Крим, - ласково шепнула Хантер. – Расслабься. Позволь чистой энергии проникнуть в твоё сердце. Почувствуй эту энергию, слейся с нею и сама превратись в неё!
Крольчиха крепко зажмурилась и сжала кулачки, как она обыкновенно делала при необходимости использовать энергию изумруда. Но секунды шли, а ничего не происходило. «Расслабься», - повторила она про себя. Крим последовала совету Хантер и начала мысленно проговаривать то, чему её научила Адита.
«Я светла и чиста, как вода из горного ручья. Мои мысли искренни и непорочны, как слёзы новорожденного. Хрустальный храм моего сердца открыт и готов впустить в себя свет. Энергия созидания и разрушения, я хочу вобрать тебя!»
Крим почувствовала, как что-то мягкое и тёплое обволакивает всё её тело, которое, казалось, стало таким же лёгким и невесомым, как воздух. Крольчихе было ужасно интересно, что же с ней происходит, но она никак не решалась открыть глаза. А Хантер с нескрываемым восхищением следила за тем, как изменяется Крим. Теперь всё тело крольчихи излучало ослепительный свет, не золотой, а кипенно-белый с лёгким голубоватым оттенком. Сама же малышка «перекрасилась» в белый и светло-розовый цвета. Оранжевое платьице растворилось в воздухе, а вместо него тело Крим накрыла невесомая накидка из какой-то лёгкой и светящейся ткани. Её особенность заключалась в том, что несмотря на прозрачность, она не позволяла лицезреть то, что находилось под ней. Может быть, такой эффект достигался из-за невероятного сияния материи, а может... волшебство?
- Можешь открыть глаза, - сказала гиена, отведя восхищённый взгляд от Миракл и переведя его на силуэт, медленно прорисовывающийся около ближайшей трещины в почве.
- Я уже решила, что ты передумал нам помогать, - обратилась к пришедшему Мэджик Хантер.
- Совершенная форма жизни всегда держит слово! – ответил Шэдоу.
- Так чего ты ждёшь? Превращайся в суперформу.
- Потом, - лениво отмахнулся ёж.
- Успеешь? – с недоверием спросила гиена.
- Я всегда всё успеваю!
Мэджик Хантер поняла, что дальнейшая дискуссия бесполезна, и просто уставилась в тёмную даль.
- Ты кого-то ждёшь, Хантер? – спросила зайчиха. Девочка уже привыкла к своему новому облику и настроилась на исполнение роли Миракл.
- Да. – Ответила гиена, не переставая бороздить глазами сумрак. – На нашу церемонию приглашены Бучер и Адита. Также обещала завалиться Эклипс. Её присутствие здесь, возможно, излишне, но ты же знаешь нашу неугомонную Клюшу... Как же ей откажешь?
- А Соник? – Миракл встала прямо перед Мэджик Хантер и заглянула в её глаза. – Разве его ты не пригласила?
- Не пригласила, - отрезала Мэджик Хантер и отвернулась. – Сам прибежит.
Миракл молча посмотрела ей в затылок, а затем тоже уставилась в темноту. Свет, исходящий от неё, стал заметно тусклее. Шэдоу же нетерпеливо переминался с ноги на ногу в ожидании гостей и, как следствие, начала церемонии. Внезапно позади него с грохотом упало что-то большое, тяжёлое и отчаянно ругающееся. Этим комком металла и эмоций оказалась Эклипс на своём антигравитационном мотоцикле, у которого в самый неподходящий момент закончилось топливо. Выковыривая себя из останков кропотливой работы Джевел и всем своим видом выражая недовольство, вместо приветствия она обронила: «Джевел меня препарирует!» - и встала неподалёку от Мэджик Хантер. Характерное только для Клюши появление никоим образом не повлияло на настроение окружающих. Все так же тупо смотрели в темноту, силясь разглядеть в ней ещё две фигурки. Но вместо двух показалась одна. На фоне мрачной и безжизненной дали стал чётко вырисовываться силуэт крота. Бучер медленно приближался к команде. В его глазах было некое беспокойство.
- В чём дело, Бучер? – спросила Мэджик Хантер, чей вопрос подкрепили внимательные взгляды Шэдоу, Эклипс и Миракл.
- Адита... Она сказала, что хочет уединиться на немного, а потом она к нам присоединится. Адита просила начать пока без неё.
- Хорошо. Крим, покажи нам, на что способна! – пафосно изрекла гиена.
Миракл приложила ко лбу средний и указательный палец правой руки и приподнялась над землёй. Изумруды хаоса выстроились вокруг неё так, чтобы противоположные камни оказались друг напротив друга, а пересечение мнимых линий, соединяющих пары изумрудов, приходилось на сердце Миракл. Крольчиха полушёпотом заговорила, обращаясь к изумрудам.
- Огонь и лёд!
Красный и синий изумруды засияли что есть мочи и направили поток лучей навстречу друг другу. Эти лучи соединились и образовали прямую линию, которая, казалось, насквозь протыкала Миракл. Но девочка не чувствовала никакого дискомфорта, скорее наоборот. Она продолжала:
- Земля и вода!
Эфир и электрическая дуга!
Свет и тень!
Жёлтый и синий, розовый и зелёный, белый и чёрный изумруды последовали примеру своих собратьев. После этого камни стали быстро вращаться в горизонтальной плоскости, вследствие чего образовалась энергетическая окружность. Затем эта окружность задвигалась. Она очень быстро обращалась вокруг диаметра, а затем замирала на какую-то долю секунды и двигалась вверх-вниз. Из-за этого вокруг Миракл образовалась сияющая сфера, а в воздухе вертикальный – коридор, который уходил высоко в небо и глубоко в землю, что, казалось, соединял рай и ад.
- Молодец, Крим! – кричала Мэджик Хантер. – Теперь, главное, думай только о хорошем!
Да крольчиха и не могла думать о плохом. Ведь ей было так легко и тепло! Сфера образовала некий барьер, из-за которого Миракл не слышала ни крика Хантер, ни писка Чиза, который всё-таки долетел до Солончаков и, видимо, очень волновался за свою подружку.
- Готов? – спросила Мэджик Хантер, обращаясь к Шэдоу, а, вернее, Супер Шэдоу.
- Ещё бы! – согласился тот.
Ёж и гиена стояли по разные стороны от энергетического коридора. Внезапно они синхронно двинулись навстречу друг другу и прыгнули в поток чистой энергии.
- Ну, теперь держись! – сказала Мэджик Хантер и схватила Супер Шэдоу за руку. При этом над ладонью гиены образовался некий барьер, который делал её рукопожатие обычным. (о необычности оного уже было сказано гораздо выше и ещё будет сказано ниже)
Полосатый ёж невозмутимо ухмыльнулся, всем своим видом показывая огромное превосходство над ведьмой. Эта ухмылка тотчас же испарилась: Шэдоу и Хантер стали на огромной скорости вращаться против часовой стрелки в плоскости горизонта. От этого энергетические лучи коридора приобрели спиралевидную форму. Образовалось две противоположно закрученных спирали, соединённых крохотными лучиками света. Образовавшаяся конструкция напоминала ДНК. Скорость, с которой вращались ёж и гиена, всё увеличивалась, и оба они всё сильней и сильней сжимали друг другу руки. Главное – не расцепиться! И только когда две спирали выстроились целиком, Мэджик Хантер и Супер Шэдоу разлетелись в разные стороны. Заметьте, ёж первым разжал руку.
Шатающейся походкой оба они подошли к компании, стоящей неподалёку. Я употребила этот термин потому, что к пантере и кроту присоединились пришедшие неизвестно откуда дьяволицы.
- Ну, как вы? – поинтересовалась Клюша.
- Меня тошнит, - честно призналась Хантер.
- А со мной всё в порядке! – соврал Шэдоу. Его выдала кислая физиономия.
Хантер о чём-то пошепталась с дьяволицами и после этого пошла прочь, кинув на прощанье:
- Я сейчас вернусь. Поищу Адиту. Шэдоу, останься за главного и наблюдай, чтобы свечение не угасало, и не позволяй порталу открыться до моего возвращения. Марс, твою просьбу выполню обязательно.
Все присутствующие (кроме Миракл) проводили взглядом фигурку гиены. Шэдоу обернулся и увидел, что портал уже начал открываться, и понёсся исправлять положение, сёстры разговаривали о чём-то своём, Клюша заворожено наблюдала за действиями Шэдоу, а Бучера волновал лишь один вопрос: где же Адита?
Хантер нашла старую крысу на не менее старом кладбище. Теперь Адита не просто разгуливала между могил, а остановилась над одной из них. Из её глаз текли слёзы. А может, на её щеках были мелкие капли, которые недавно начали падать с небес и увлажнять землю?
- Адита, почему ты не пришла вместе с Бучером? – спросила гиена, побудительно дёрнув знахарку за рукав. Рывок оказался настолько сильным, что из-под полы халата, в который была облачена крыса, вылетел пожелтевший от времени листок бумаги, тот самый, за которым Адита спускалась в мир Азатота. Хантер из любопытства подняла его и остолбенела: перед ней была последняя страница книги, которую она читала много лет тому назад, когда ещё обучалась тайнам магического мастерства. На странице было написано всего одно предложение, но сила этих слов была настолько велика, что Хантер тут же бросилась назад, к Миракл, совершенно забыв об Адите...
4)Чужое горе.
В эту ночь Сонику не спалось. Весь предыдущий день его терзало предчувствие чего-то нехорошего. Стремясь разогнать дурные мысли и восстановить эмоциональное равновесие, Соник с утра бороздил Зелёные Холмы, пытаясь отыскать Хантер. Ему ничего не нужно было от неё, кроме как увидеть хотя бы издалека и убедиться, что с ней всё в порядке. Но, как назло, гиены нигде не было. Под вечер забежав к себе и перекусив чем-то печёным, вероятно, оставленным Эми специально для него, ёж понёсся дальше. Темно... Ни зги не видно. Начал накрапывать мелкий дождичек. Погода была очень похожа на ту, когда Соник бежал на «свидание» к Хантер, чтобы на некоторое время стать обладателем чёрного изумруда Хаоса. Наверное, именно поэтому наш ёжик повернул в сторону кладбища, того самого, где и произошла его встреча с гиеной. Мгновение – и вот они, кривые кресты, покосившиеся ограды и склонённые временем каменные гробовые плиты. Где же то надгробие, под которым две пары глаз – зелёные и синие – на несколько минут встретились друг с другом? Да вот же оно! И рядом кто-то стоит. Неужели Хантер? Нет, не она. Соник не мог не узнать силуэт Хантер, поэтому ясно понимал, что перед ним кто-то другой. Некая сгорбленная фигура... ночью... на кладбище... Может, кто другой пустился бы во весь дух от этого места, но только не Соник! Ёж медленно подходил к силуэту и по мере приближения узнавал в нём знакомую фигуру крысы. Да, перед ним – Адита! Но что она делает ночью на кладбище? Плачет.
Соник подошёл совсем близко и легонько тронул знахарку за плечо. От неожиданности крыса вздрогнула.
- Извини, Адита, я не хотел тебя напугать, - начал оправдываться ёж.
- Теперь мне уже нечего бояться... – ответила крыса куда-то в сторону, больше не обращая внимания на Соника. Её мысли были полностью заняты чем-то другим, более важным, чем появление сверхзвукового ежа.
- Что случилось? – полюбопытствовал Соник. – Почему ты такая грустная? И чья это могила?
Адита не заставила себя долго упрашивать и раскрыла перед ежом всю свою душу. Видимо, ей давно хотелось выговориться, но вместо этого другие исповедовались перед ней. Адита – пример для подражанья. Адита – идеал. Значит, ей не нужна ничья помощь и совет, напротив, это у неё можно просить помощи и совета. Как бы не так. Иногда сильному так хочется стать слабым...
Крыса начала издалека.
«Я родилась сто четыре года назад в крохотной деревушке под названием Хейв («улей»). Народу в ней – тьма тьмущая! Но семья наша была самой бедной на всю деревню... То есть, как сказать... Одворица у нас... Одворица... Эх, каких только слов в деревне не придумают! Знаешь, что такое одворица? Нет? Одворица – это участок, где возделывается земля; огород, если можно так сказать. Так о чём я? Да... Одворица у нас была не меньше, чем у других. Вот только те, у кого было один – два ребёнка жили припеваючи... То есть, как сказать, припеваючи... Покушать всем хватало, а одёжку мамкину и батькину донашивали. А в нашей семье было двенадцать детей – мал мала меньше. Точнее, тринадцать, только вот младшенькая умерла всего в четыре месяца: мамка наша сама недоедала, и у неё перестало вырабатываться молоко. Ходили, просили помощи. Да вот только у кого просить-то? Богатый не даст из скупости, а бедным и самим на жизнь едва хватает. Вот и опочил ребёночек. Если не считать той девочки, была я в семье младшенькая. Старшие-то дети, как подросли, ушли восвояси счастья искать, так с той поры мы с матерью и братиком их и не видели. Да, отца-то мы и не знали... Говорят, ушёл на фронт, да так с фронта и не вернулся. Война была... Как же мы голодали! Лебеду ели. Торф ели. А уж если пробьётся где молодая зелёная травушка – так через пять минут её и не станет! А уж если пронесёт мать под полой сарафана с поля пару колосьев – праздник в семье начинался!
Закончилась война. А что за война была – не знаю. Одно знаю – закончилась. Да и мы с братиком подросли. Ему уж осьмой годок пошёл, а я на год младше. Тогда решила наша мать обучить нас грамоте. Школа находилась в городе, а город от деревни – за пятнадцать километров. Ходили пешком. Да ведь и не пойдёшь же в город в наших лохмотьях! Последние силы мать отдала, но заработала нам с братиком на одежду! Как сейчас помню: приходит она домой, в хату, усталая, но такая счастливая! Щёки румянцем пышут, а глаза так и светятся, так и светятся! Как сейчас помню: купила она мне бордовое ситцевое платьице и брезентовые сапожки с коричневыми вставочками на носках. Как я их одела, так прямо королевой себя почувствовала! Так и захотелось пуститься в пляс! Очень я берегла эти сапожки – по дороге из деревни в город в лаптях, а то и босиком шла, а сапоги в тряпочку заворачивала. Как подойду к городу – тут же их и надену. Хороши были сапожки, что сказать... Да только всё равно у городских девушек одёжа была лучше... Смеялись они надо мной и братиком, ох, смеялись...
Закончила я школу с отличием, да на университет денег е было. Пошла я в город работу искать, где бы мои знания пригодились. И тут встретила я Его. Подходит Он ко мне, такой весь добрый, ласковый, и говорит так нежно, шёпотом: «Ты, красавица, зря из села своего ушла, родное гнездо покинула. Беда поджидает твою маму и старшего братика». Испужалась я, ой как испужалась! Ведь ближе и роднее мамы с братом и нет у меня никого! И сказала я ему: «Милок, так кто ты такой будешь? И пошто меня так пужаешь?» Тогда ответил он мне: «Меня, - говорит, - Скар зовут, - говорит. – И есть у меня сила великая. Могу горе издалека почуять. Беги же, красавица, домой, возвращайся в родное гнёздышко, и говори всем: скоро распустятся алые цветы». «Что, - говорю, - за цветы?» «Не знаю, - говорит, - вижу цветы. И не мёдом – бедой они пахнут. Иди же в деревню и всех упреди, чтоб к несчастью готовились». Послушалась я его. В каждый двор заглянула, всех упредила, да вот никто мне не поверил. «Дурочка, - говорят, - Какие ещё цветы?» Поняли они потом, что за цветы такие: через неделю был страшный пожар. Вся деревня сгорела, живого места не осталась. И сказали мне соседушки: «Это ты, злая, беду накликала. Убирайся вон из деревни нашей, да чтобы и духу твоего здесь не было!» Поплакала я, погоревала, да делать нечего. Пошла я в город Скара искать. Да вот только он сам меня и нашёл. «Пойдём, - говорит, - Со мной. Я тебя, - говорит, - мастерству своему обучу». И пошла я за ним, и учил он меня. Три месяца учил. А потом однажды подошёл ко мне и сказал так тихо, полушёпотом: «Теперь некому будет тебя учить, красавица. Ухожу я на покой». «Как же так, - спрашиваю, - Ведь ты ещё так молод и силён?» «Не знаю, - говорит, - Вижу только, как смерть на моём теле острой иголочкой вышивает да мутную воду из чаши пьёт». Напужалась я, ой, напужалась! Всю ночь очей не смыкала! А наутро встаю – а Скар уж мёртв лежит! (из глаз крысы покатились крупные слёзы, и голос её начал дрожать) Осмотрела я его – а на теле ранка от змеиного укуса. Вот, значит, что за игла и что за водица мутная!
Пошла я по городам да по деревням, только отовсюду меня выгоняли. Потом ушла в пещеру на острове Демонов, да так и осталась в ней. А дальше ты и сам знаешь. Вот теперь стою здесь, над Его могилкою, да и думаю: зачем все эти годы жила-то? Много ли добра сделала? Нет. Много ли мне добра сделали? Нет. Стою и думаю. А Скар лежит себе спокойненько и уже не думает ни о чём»...
Крыса медленно опустилась на колени, а потом и вовсе легла на землю, прислонившись щекой к могиле. Соник не решался нарушить создавшегося молчания. Конечно, его сильно потряс рассказ Адиты, но он не убил в нём странную тревогу, которая была как-то связана с Хантер. Ёж хотел спросить, не знает ли Адита, где сейчас гиена, но понимал, что этот вопрос не к месту. Но чётко сформулированное предложение так и вертелось у него в голове. А ведь Адита умеет читать мысли. Именно поэтому она, не поднимая головы, ткнула пальцем в сторону Мёртвых Солончаков и вновь неподвижно замерла, сдерживая подступавшие к горлу рыдания. Соник понял, что означает этот жест, и понёсся в сторону, показанную крысой, чувствуя ужасный стыд потому, что дал знахарке понять: чужое горе так и остаётся чужим.
Фэндом: Соник Икс
Персонажи: все + куча новых
Рейтинг: детский
Предупреждение: это мой первый фанфик. Получился он не очень удачно. Куча эррора, мэрисьюшность и проч. Но мя питает к нему светлые чувства и посему выкладывает здесь.
Прода в комментах.
READ THIS!Искусство погибать.
1) Перед Той Ночью.
Адита стояла на склоне невысокого пригорка и смотрела вперёд. Перед ней открывался вид на старое кладбище, где некогда был пожар. Покосившиеся надгробия, обугленные кресты... Что-то связывало знахарку с этим местом, и это что-то не желало её отпускать. Из глаз старой крысы то и дело стекали мелкие слёзки, которые она тут же размазывала по щекам. Но на их смену приходили другие, ещё более солёные и горькие. Адита неслышной поступью спустилась с возвышения на место былого пожарища и начала тихонько ходить между могилками и нашёптывать что-то. Вдруг за её спиной раздались более громкие и отчётливые шаги. Крыса обернулась и увидела перед собой гиену. Хантер была настроена решительно.
- Адита, медлить больше нельзя! Они...
- Тсс! – Адита погрозила ей пальцем. – Не кричи. Им сейчас и так тошно.
Хантер схватила Адиту за руку и потянула за собой.
- Пойдём-ка лучше со мной. У меня важное дело. И нечего тебе снова с мертвецами разговаривать.
- Как же с ними не разговаривать? – искренне удивилась старуха. – Скоро ведь соседями станем.
Разговоры о смерти были для неё привычным и даже любимым делом.
- Не болтай ерунды, - нервно отрезала Хантер.
- И, девочка моя! – заулыбалась крыса. – Смотри на меня. Сколько мне годков-то? Столько и не живут! Всё, детынька, на покой пора, на покой!
Гиена уже давно её не слушала. В её голове неустанно кружилась одна и та же мысль, от которой грива на голове вставала дыбом, а глаза полыхали синим огнём газовой горелки. Обычно спокойная и рассудительная, Хантер начала паниковать, что очень напугало Адиту. Беспокойство гиены передалось и крысе, которая, покинув кладбищенскую зону, резко остановилась, с силой дёрнула Хантер за руку, притянув к себе, и вопросительно уставилась на гиену.
- Адита, - начала Хантер. – Они больше не будут ждать. Недавнее нападение показало, что Они настроены решительно.
- Детынька, в тот раз Они просто пробовали нас, чтобы понять, кто мы такие и чего от нас можно ожидать, - поправила Адита.
- Тем более! Значит, нужно осуществить то, зачем я, собственно, родилась на этот свет.
- Но полнолуние ещё не скоро.
- Не важно! Крим готова?
- Вполне. А ты сама-то готова?
- Почти. Я уже нашла в Книге кое-что интересное. Теперь только осталось вызубрить пару страничек и применить знания на практике.
- А изумруды Хаоса?
- Один у меня, - Хантер показала крысе чёрный изумруд. – Остальные будут.
- Уверена?
- Нет. Но обещать - обещаю.
- Значит, всё готово? – спросила знахарка.
- Почти, - ответила юная ведьма. – Нужно найти кое-кого и всё согласовать с ним.
Диалог гиены и крысы был прерван фразой, внезапно раздавшейся позади них, со стороны кладбища.
- Кое-кто сам нашёл вас!
Шэдоу слышал весь разговор от начала до конца, сам оставаясь незамеченным. Ёж подошёл к ведьмам и внёс свою лепту в беседу:
- Хантер, я подумал и решил, что согласен. Всё равно мне теперь уже терять нечего: если мы не вернём изумруды, то их заберут Они. Их нельзя недооценивать: нам с Ними не сладить.
- Вот именно! – подтвердила гиена. – Они вышли на Мобиус лишь потому, что изумруд находится именно здесь. Если не будет изумрудов, то и им здесь делать нечего.
- Что ж, эффект 2 в 1. Неплохо, весьма неплохо, - сказал Шэд, но как-то грустно и без энтузиазма. – А когда начнём?
- Этой ночью, – сказала гиена.
- ЭТОЙ НОЧЬЮ??!! – единогласно воскликнули Шэдоу м Адита. Такого поворота событий они не ожидали.
- Да. Адита, пожалуйста, информируй его, - Хантер указала взглядом на Шэдоу, - и Крим. Всё остальное я беру на себя. Встретимся в полночь.
Гиена развернулась и собралась уходить, но её задержал вполне разумный вопрос Шэдоу:
- А где мы встречаемся?
- Увидим. – Отрезала Хантер, - Я подам знак.
- Какой?
- Поймёте.
И ведьма быстрым шагом удалилась прочь. Шэдоу и Адита долго следили за тем, как уменьшается её фигурка, а после вновь возобновили беседу. Первым заговорил ёж.
- Адита, объясни мне ещё раз, почему нам так необходима эта дурацкая Гармония? – Крыса охотно удовлетворила его просьбу.
- Каждый изумруд Хаоса обладает большим запасом энергии, что крайне невыгодно им самим. Для того чтобы высвободить лишнюю энергию, нужно скомпенсировать её противоположным энергопотоком. То есть, пары противоположных по энергии камней должны объединиться. Очень похоже на спаривание электронов с противоположным спином. Если же семь камней собираются вместе, то они тут же рассеиваются по всему свету. И это не случайно. Ведь когда камни оказываются вместе, скапливается слишком много потенциальной энергии, которая не может высвободиться из-за белого изумруда, не имеющего пары, и общая система не может обрести равновесие. Очень похоже на свободный радикал, имеющий семь электронов на внешнем энергетическом уровне. И изумрудам энергетически выгоднее находиться порознь, так как количество энергии, приходящейся на каждый отдельный камень, гораздо меньше, чем на все семь. Нерешённый вопрос с изумрудами плохо сказывается на энергетической оболочке Мобиуса, поэтому как бы ни было внешне выгодно наличие здесь изумрудов, в глобальном же масштабе от камней только вред. А если ввести в неустойчивую систему изумруд, который есть у Хантер, то белому камню найдётся необходимый противовес, и лишняя энергия высвободится наружу.
- Так какова же моя задача? – снова поинтересовался ёж.
- Пойдём, я проведу тебя к Джевел, - предложила Адита. – Там ты всё и узнаешь.
- Но почему к ней?
- Она сейчас изучает одну занимательную книгу и распределяет роли, если можно так выразиться. Так что все вопросы к ней. Одно могу сказать: главной в этом деле будет Хантер.
- Хантер?!?! – ёж не хотел никому подчиняться. – Но почему не я?! Всё-таки, я – совершенная форма жизни, и могу гораздо больше, чем какая-то там ведьма! Тем более что ей всего-навсего четырнадцать лет, а за мной будет побольше...
Адита рассмеялась своим неподражаемым скрипучим смехом, вызывающим либо страх, либо жалость, и всё ещё хихикая, ответила ежу:
- Ей четырнадцать, говоришь, да? Знаешь, что я тебе скажу? Это я не всякому говорю, нет не всякому, потому что наша Хантер не любит таких разговоров. Знаешь, почему я так её люблю? Нет? А потому, что у неё очень, ну очень древняя душа! Даже древнее, чем моя! Став ведьмой, Хантер получила возможность использовать опыт, приобретённый в своих прошлых жизнях. А твоя душа ещё совсем молода... И ещё скажу, скажу ещё... Не в радости взрослеют, не в радости! Многочисленные травмы, полученные ею в детстве, заставили нашу гиену взрослеть внутренне очень быстро. Наши предки говорили, что жизнь состоит из десяти седмиц (по 7 лет). Так за первые семь лет жизни Хантер набрала такой опыт, будто она прожила семь с половиною седмиц. Сейчас ей уже четырнадцать. Если учесть, что она уже почти прошла всё то, что припасла для неё жизнь... Мне становится страшно.
- Страшно?
- Да, очень страшно.
- ???
- !!!
Дальше ёж и крыса шли молча. Но эта тишина не казалась им гнетущей: каждый из них сосредоточенно думал о чём-то своём.
Бучер сидел на поляне один. Он знал, что есть такие часы, когда Адите просто необходимо побыть наедине со своими мыслями, и не следовал за ней по пятам. В грубых руках крота красовался крошечный василёк, который грустно склонился, будто прощался с той поляной, где ещё недавно рос и радовался жизни. Бучер внимательно смотрел на погибающее растение и не мог понять, что же такое прекрасное они находят в том, чтобы рвать цветы. Вот она, маленькая жизнь: был василёк – не стало василька. Рвать цветы – разве это не убийство? Адита говорит, что всё на свете живое – и река, и камень, и хотя бы вот этот василёк. Интересно, что чувствует цветок в вазе? Наверное, то же самое, что и заключённый, приговоренный к смертной казни. Почему, поему они говорят, что это прекрасно?
- Красивый цветочек, - послышалось совсем рядом. Бучер настолько погрузился в собственные мысли, что не заметил, как около него опустилась летучая мышь. Хмыкнув что-то в ответ, Буч поднял, наконец, глаза, и внимательно рассмотрел собеседницу. «Взгляд у неё недобрый», - это единственное, что подумал крот. Руж надоело стоять, и она плавно опустилась на камень рядом с кротом, положив ногу на ногу.
- Бучер, кажется, так тебя зовут, да? – после кивка со стороны слушателя мыша продолжила. – А где же твоя Адита?
- Вышла. – Отрезал крот.
- Бросила тебя одного? Как нехорошо! – Руж демонстративно покачала головой и изобразила соответствующую мину. Актриса!
- Не обижай Адиту! – ревностно завопил Бучер. – Тем более что я и один справляюсь.
- Вот и хорошо! Подумай, Буч, зачем тебе она? Ты ведь можешь сам добыть изумруд и стать его единственным владельцем! – сказала Руж, а про себя добавила: «Ну, на счёт единственного это я вру».
- Мне не нужен изумруд. Мне Адита нужна. – Так же лаконично ответил он.
- Ах, Адита? – Руж пододвинулась к Бучеру вплотную, показательно сменила положение ног, приспустила кофточку и шёпотом заговорила: - Ну не век же тебе с ней оставаться! Посмотри на себя: ты же такой молодой и сильный! – В доказательство своих слов Руж пододвинулась ещё ближе, так, что при желании Бучер мог бы заглянуть в вырез её кофточки и увидеть там всё вплоть до талии, и провела по рукам крота, ощупывая мускулы. Какого мужчину не тронет подобное внимание со стороны платиновой блондинки? Бучера не тронуло. Он следил за действиями Руж так, будто его попросили наблюдать за тем, как прорастает пшеница. Сначала летучая мышь подумала, что крот просто сдерживается, потому что в действительности уже без ума от неё и не хочет показывать эту непростительную слабость. Поэтому мышь перешла в решительную атаку:
- Для тебя ведь ничего не стоит украсть изумруд! Если что, я могла бы помочь...
Крот лениво посмотрел Ружке в глаза и так же лениво ответил:
- Адита не позволит.
Терпению Руж приходил конец. Надо же, какова наглость: променять её, молодую, обворожительную, сексуальную на какую-то старую развалину, которой ещё повезёт, если она протянет года три! Свергнутая королева красоты не могла взять в толк, что особенного в этой Адите, которой так слепо подчиняется Буч. Неужели он её любит?
Да. Бучер очень любил Адиту. Как друга, как мать, как наставницу и даже как девушку, если этот термин применим к особе, возраст которой перевалило за 100. И крыса была единственной, к кому крот испытывал светлые чувства. Бучер ясно помнил тот день, когда впервые встретил Адиту.
Летнее солнечное утро. Шум, суета, пение птиц, жужжание пчёл. Супруги Моул с шестилетним сыном отправлялись в поход. Решено было всей семьёй устроить пикник на природе – отпраздновать день рождения Агаты Моул, матери Бучера. Она неторопливо собрала необходимые вещи, сложила продукты в специальную корзинку, а сын выхватил её из рук и отнёс в багажник небольшой легковой машины, после чего со всей щенячьей грацией, присущей малолетним пацанам, запрыгнул на заднее сиденье и раскрыл переднюю дверцу машины перед спустившейся матерью. Агата поблагодарила Буча за помощь и звонко чмокнула в щёку. Мальчик отвернулся. Бучер с детства не любил всяческие подобные проявления родительских чувств и считал, что это только для девчонок. Отец, внимательно наблюдавший за этой картиной, усмехнулся и сел на переднее сидение. Два оборота ключа – и двигатель машины приятно заурчал. Счастливая семья тронулась в путь. Дорога была каменистой и неровной, поэтому отец семейства выжимал скорость не более шестидесяти километров в час.
- Гемстоун, - обратилась Агата к мужу. – Какой чудесный вид!
Муж на секундочку отвлёкся от дороги и перевёл взгляд туда, куда указала Агата. Ехали они по навесному мосту, соединяющему два холма, между которыми красовалась огромная расщелина, на дне её было темно. Вид отсюда был действительно прекрасен! Водитель так засмотрелся на красоты природы, что и не заметил, как навстречу ему двигался другой автомобиль. Когда отец вновь посмотрел на дорогу, то автомобиль, несущийся на огромной скорости, был уже совсем рядом... Мост был довольно узкий, по крайней мере настолько, что двум машинам на нём было не развернуться. Всё ещё надеясь, что незнакомец успеет затормозить, Гемстоун инстинктивно развернул свою легковушку вправо, да так, что передняя часть её корпуса свисла с моста. Водитель же встречной машины не успел вовремя сориентироваться и сбавить скорость, поэтому налетел прямо на машину семьи Бучера, сильно толкнув её в бок, и бесследно унесся куда-то вперёд. От столкновения легковушка закружилась волчком, не удержалась и полетела с моста прямо в пропасть... Через несколько секунд раздался грохот. Потом был взрыв. Из чёрной бездны повалил дым... Из всего, что произошло во время и после падения, маленький крот запомнил лишь крики и слёзы матери, ругательства отца и собственную бесполезность. Когда машина упала, какая-то сила вытолкнула крота из салона, и он кубарем покатился куда-то в сторону. Его прижало чем-то большим и тяжёлым. Что это, крот не видел: было темно. Но потом вдруг стало как-то очень светло. Бучер видел, как что-то яркое и горячее летит ему прямо в лицо. Потом эта ужасная боль в области глаз... Больше крот ничего не помнил.
Бучер очнулся в каком-то прохладном и сыром месте. Ощупав пространство вокруг себя, крот обнаружил, что лежит на соломе или на чём-либо ещё в таком же роде около холодной каменной стены. Другой рукой он провёл по лицу и обнаружил повязку на глазах. Крот попытался подняться и только сейчас почувствовал, как же болело всё тело... Бессильно рухнув на подстилку, он услышал хрипловатый женский голос:
- Лежи, лежи! Тебе полезно лежать.
- Кто ты? – бессмысленно мотая головой, спросил озадаченный Бучер.
- Меня зовут Адита. Я здесь, чтобы помочь тебе.
- А где мама и папа?
- Уехали.
- Куда?
- На небеса. Там им светло и хорошо.
- Но почему они не взяли меня с собой?
- Наверное, потому, что ты слишком мал для этого.
Адита вздохнула. Мальчик понял, в чём смысл того, что она сказала. Через несколько минут молчания повязка на глазах Бучера стала влажной. Он вновь дотронулся до неё и неожиданно спросил.
- Эта повязка... Зачем она? – после молчания крысы крот заговорил вновь. – Адита, скажи мне, пожалуйста, правду. Я должен знать!
- У тебя больные глаза.
- А я буду видеть?
- Не знаю, Бучер, не знаю... – сказала крыса, сопроводив свою речь печальным вздохом, из которого крот уяснил одно: скорее «нет», чем «да». В этот момент его не смутило даже то обстоятельство, что Адита назвала его по имени, хотя он ей и не представлялся. С трудом задавленные рыдания вновь подступали к горлу.
- Значит, я никогда больше не увижу солнца, неба, цветов? И мамы с папой тоже? – Бучеру стало так жалко себя, что вопреки собственным принципам, он отвернулся к стене и разрыдался. Адита опустилась на солому, где лежал маленький крот, и гладя его по сотрясающейся спине, прошептала:
- Не говори так. Ты всех их обязательно увидишь!
- Но как? - повернувшись, спросил немного успокоившийся крот.
- У тебя ведь остались сны! Во сне к тебе и мама придёт, и папа! И ещё: есть такая прекрасная страна – страна твоих грёз. Попадая в неё, ты становишься всемогущ! Там ты тоже сможешь увидеть и солнце, и цветы, и своих родителей!
- А ты не обманываешь? – с некоторым недоверием спросил Бучер.
- Нет, ничуть!
С той поры прошло уже целых тринадцать лет. И вряд ли во всей Вселенной найдётся такая сила, которая способна заставить Бучера отвернуться от Адиты!
- Мы пришли! – сказала Адита, предоставив Шэдоу возможность разглядеть его теперешнее местоположение. Перед самым носом ежа возвышалась монолитная скала. Иных достопримечательностей в ближайшей округе не было. Старая крыса, кряхтя, нагнулась и три раза нажала на какой-то маленький камушек, вплотную примыкавший к скале, после чего последняя начала раздвигаться, образуя дверной проём. За ним виднелась маленькая лесенка, миновав которую, Шэдоу уже без сопровождения Адиты оказался в просторной освещённой комнате, сплошь уставленной включенными механическими установками непонятного назначения, лабораторными принадлежностями и всевозможными реактивами. Посреди всего этого безумия стояла Джевел, которая развела здесь кипучую деятельность. Судя по количеству дел, которые она вершила одновременно, киска пыталась переплюнуть Юлия Цезаря. Доктор Пусси держала в правой руке пробирку, которую неустанно взбалтывала, и изредка отливала получающийся раствор в другие пронумерованные склянки, в левой же её руке находился пульт дистанционного управления, с помощью которого она направляла деятельность металлических сооружений в нужное ей русло. Этот пульт изредка клался на стол, чтобы удобнее было подливать реактивы во взбалтываемую пробирку, затем снова брался в левую руку, большой палец которой с удвоенной скоростью начинал бегать по кнопкам. Правой ногой Джевел возила по полу тряпку, чтобы вытереть капельки жидкости, то и дело падающие из пробирки в правой руке, левая же нога изредка становилась на педаль, после нажатия которой из центрального механизма всей лаборатории слышались урчание и потрескивание. Глаза киски были также заняты: она внимательно изучала какую-то толстую и пыльную книгу, видимо, ту, которую упоминала Адита. Оценив ситуацию, Шэдоу почувствовал себя лишним. Не зная, стоит ли вмешиваться в данный трудовой процесс, Шэдоу решил дождаться, когда у киски освободится хотя бы одна рука, и отошёл к стене. Она была вся увешена чертежами и расчётами ниже последних, вникнув в которые, ёж случайно вспомнил несколько анекдотов про блондинок. Стереотипы не срабатывали...
- Надо же... – невольно произнёс ёж. Вопреки его ожиданиям, эта случайная реплика никак не повлияла на занятия Джевел. Пробирка всё так же находилась в её руке, впрочем, как и пульт, тряпка продолжала лихорадочно скользить по полу, а из центрального механизма вновь раздались чревовещательские звуки.
- И как, что-нибудь понял? – спросила киска, имея в виду свои чертежи. Видимо, уши и рот у неё были свободны, ввиду чего она спокойно могла вести беседу.
- Не всё, - честно ответил ёж. На самом же деле ответ должен был звучать «почти ничего».
- Знаешь, Джев, ты только не обижайся... Но когда я увидел тебя в первый раз, мне показалось, что ты – легкомысленная дурочка, с которой не о чем поговорить. Но ты оказалась...
- Отталкивающей интеллектуалкой, с которой и можно только разговаривать, - заботливо подсказала Пусси. – А ведь всё из-за цвета моих волос!
- Пожалуй, на счёт волос ты права, - откровенно признался ёж. – А на счёт первой фразы я с тобой не согласен.
- Это твоё личное мнение. Слушай внимательно: буду давать инструкцию по поводу завтрашнего.
- И ты уже прочитала всю эту книгу? – удивился ёж.
- Нет, не всю. Хантер прошлась по ней ещё задолго до того, как сия рукопись попала в мою лабораторию, и заботливо подчеркнула карандашиком нужные аспекты, чем гораздо облегчила мою работу.
- Я весь внимание! – с готовностью отчеканил Шэдоу.
Ёж действительно внимательно выслушал Джевел, не перебив ни разу. Он делал это не столько потому, что был заинтересован в результате очередной попытки возвращения камней на родину, сколько потому, что ему нравился голос киски. Точнее, он почти полностью копировал тот голос, который Шэдоу последний раз слышал очень давно и больше не надеялся услышать наяву. Буйное воображение рисовало ежу всё более и более реальные картины. Мало того, что Джевел была блондинкой и сегодня она надела голубенькое платьице, - киска стояла спиной к Шэдоу, и, как следствие, не было видно её лица. Ввиду всего перечисленного, размечтавшемуся ежу стало казаться, что с ним разговаривает совершенно другая девушка...
- Всё понял? – спросила киска, посмотрев, наконец, ежу прямо в глаза. Для этого ей пришлось совершить акробатический трюк: так как доктор Пусси в данный момент стояла на проклятой педали, которую ни в коем случае нельзя было отпускать, то она прогнулась и встала «на мостик», опершись при этом об пол только левой рукой, где содержался пульт, а правой умело перевернув пробирку так, чтобы жидкость не расплескалась. В эту минуту визуальный обман ежа рассеялся по двум причинам: во-первых, глазки, с которыми он встретился взглядом, были красивого изумрудного цвета, а во-вторых, ему никогда не доводилось видеть Марию в позе, подобной этой.
- Вполне, - со вздохом ответил Шэдоу.
- Вот и отлично, - констатировала Джевел, с облегчением подумав о том, что можно, наконец, разогнуться.
- А сама-то ты придёшь? – поинтересовался Шэдоу, наблюдая за тем, как киска совершает тот же трюк, только в противоположном направлении.
- Нет. Не могу оставить свой проект, - киска указала на центральный механизм правой рукой, которая и во время сией манипуляции продолжала отчаянно взбалтывать пробирку, уже пополненную новым реагентом.
- Проект? А что за проект? – полюбопытствовал совершенная форма жизни.
- Потом увидишь! – загадочно сказала Джев. – Пусть это будет для всех неожиданностью!
Заинтригованный ёж вплотную подошёл к механизму, пробившись-таки через тучи более мелких машин. Увиденное им устройство по форме напоминало бетономешалку, только усыпанную миллионом кнопочек и лампочек, последние из которых то загорались, то затухали, то опять начинали светиться разноцветными огнями. В центре оного сооружения виднелась небольшая призма из затемнённого стекла, из-за которого невозможно было увидеть её содержимое. Шэдоу осторожно коснулся этой детали механизма, после чего машина неодобрительно заворчала, и ощутил необычайный прилив сил и лёгкость во всём теле.
- Не знаю, что там у тебя, - обратился он к киске, - но эта штука очень мощная.
Увидев, что мысли Джевел уже опять заняты чем-то другим, и на его реплики ответа не последует, ёж вышел из помещения по-английски. Дверь, через которую вошёл Шэдоу, отворилась сама собой (видимо, фотоэлементы), и сама же захлопнулась после того, как ёж оказался по ту сторону лаборатории. Там его поджидала Адита.
- Ну что, всё уяснил? – спросила она.
Ёж кивнул и ответил:
- Теперь нужно только ждать сигнала Хантер.
Вместо ответа старая крыса ткнула костлявым пальцем в небо и задумчиво произнесла:
- Тучи сгущаются... Не к добру это... ох, не к добру...
2) Свет и тьма.
Поздним августовским вечером было темно и холодно. Сквозь затянувшие небо непроглядные свинцовые тучи сочились мелкие капли студёной мутной воды. Падая, они оставляли на развалинах алтаря странные чёрные точки. Многоточия... Кап-кап. Чего-то они недоговаривают. Кап-кап. Или пытаются расставить мокрые точки над «I»? Кап-кап. На всей поверхности изумруда Хаоса накопились мелкие капельки, тучины слёзы. Эти слёзы сливались воедино и стекали вниз мутными струйками бесполезной влаги.
Уй, как холодно то!
Пытаясь противостоять хлыстам сурового ветра и плачу безутешного небосвода, Наклз стоял прямо и гордо, стараясь думать только о хорошем. Как же сейчас хотелось сжаться в комок и уйти куда-нибудь в тёплое уютное местечко, где нет этого дождя, этого вихря, изумруда, ничего нет! Но Наклз был не такого склада, чтобы потакать любым своим желаниям. Он будет стоять до конца. А когда же конец? Когда?
Темнота. Шум дождя. Свист ветра. Шелест травы. Нервное жужжание в правом ухе. Продрогшее стучание зубами. Задавленный вздох, который всё-таки вырвался наружу. Шаги. Чужие!
Ехидна вгляделся во тьму. Ничего не было видно. Но стойте... Где-то совсем близко замаячила полуразмытая фигурка. Фигурка двигалась. Двигалась навстречу изумруду Хаоса. Или Наклзу?
Ехидна приготовился к атаке. Фигурка на секунду замешкалась, а потом вновь стала так же плавно и невозмутимо приближаться к нему. Хранитель замер в ожидании, тягостном, бесполезном ожидании. Ах, нервы...
Наклз зарычал. Фигурка продолжала надвигаться на него. Ближе... Ближе... Шалят нервишки-то!
Призрачная тень, кто же ты?
Фигурка поднялась на две ступеньки алтаря и замерла. Молча. Наклз не решался нарушить тишину. Не знал, что сказать? Тянул время?.. Боялся?! Нет, что вы, и совсем это ему не страшно, и с чего мы взяли, что ему страшно! Всего лишь лёгкий зеленоватый румянец...
- Наклз... – произнёс незнакомец, рассекретив свою личность. Кто же мог не узнать резкий, грубый, но в то же время пропитанный загадочностью голос Хантер?
- Хантер? Это ты, Хантер?- сказал Наклз как можно громче, чтобы звук его слов прорвался через шумы природы и достиг ушей гиены. В голосе ехидны звучали и остатки лёгкого испуга, и облегчение, и волнение, и тень беспокойства, и недосказанный вопрос, и, наконец, глубокая ненависть ко всему, что окружает его, мокрого, продрогшего, уставшего и вконец обессилевшего от постоянного недосыпания и нервного перенапряжения.
Силуэт гиены кивнул. Молчание возобновилось. И первым нарушил его Наклз.
- Чего тебе? – несколько недружелюбно спросил хранитель. Хотя чего я хочу от того, кто просто-напросто зол?
- Наклз, пожалуйста, отдай мне изумруд Хаоса.
Эта просьба звучала так легко и непринуждённо, будто речь шла о сущем пустяке. Ехидна, конечно, ожидал чего-то подобного, но не так прямо и не так сразу! Бедная, бедная нервная система... За что ей это, за что?..
- Ээ... – это всё, что смог выдавить из себя Наклз. Сам не зная, почему, в эту минуту он не мог сказать «нет»! Не то, чтобы он смирился с мыслью расстаться с мастер-изумрудом, просто эти три простые буквы застряли где-то в горле и никак не могли пробиться наружу.
- Поверь, так будет лучше для всех, - вновь заговорила гиена.
- Да? – кое-как ответил Наклз. Многочисленные слова, которые он так хотел сказать, терялись где-то по дороге, будто в горле находилась чёрная дыра. Голова шла кругом. Тошнило. Противная гиена, что ты делаешь со мной?!
- Пожалуйста, - почти шёпотом повторила Хантер и... плавно и грациозно опустилась на колени.
Наклз был наслышан о Хантер. Даже видел её пару раз. Но и этого хватило для того, чтобы понять: эта гиена – один из тех великих воинов, который никогда не склонится ни перед чем. Но теперь она стоит на коленях и попрошайничает, будто нищенка. Наверное, свинство так цепляться за какой-то там изумруд ради её унижения.
- Где же твоя хвалёная гордость? – с иронией спросил ехидна.
- А нету её у меня. – Ответила Хантер. – Слишком дорогое удовольствие. Отдай мне изумруд, Наклз!
«Шиш тебе, не отдам!» - думал ехидна. Он ещё сильнее сжал кулаки и лихорадочно искал в себе силы выставить наглую гиену с острова. Силы очень хорошо играли в прятки.
- Пожалуйста, - сказала Хантер ещё раз, совсем тихо. И сразу же после этого случилось то, что окончательно сломило хранителя. Прямо за спиной гиены сверкнула огромная молния, которая своей костлявою ручищей на секунду рассеяла сумрак, царящий повсюду. В этот миг взгляды оппонентов встретились. Наклз уставился в глаза Хантер, как зачарованный. Что говорить, эти глаза многих сводили с ума, причём в прямом смысле. Когда ехидна перестал их видеть, откуда-то сверху на него обрушился страшный грохот. Обычный гром. Но Наклзу он казался чем-то иным, мистическим, враждебным... Потом снова молния, но на этот раз яркая ломаная линия возникла чуть в стороне, но от этого картина не стала более привлекательной. Половину лица Хантер скрыла чёрная тень, контур которой проходил прямо по шраму, полученному при разрыве бомбы, и сквозь эту черноту блеск синего глаза казался ещё более выразительным. Второй же глаз не уступал первому. Потом снова чернота и грохот... Глаза, глаза... Где-то Наклз уже видел их, вот только где? Ехидна силился припомнить это, но не мог.
Молнии полосовали несчастное небо одна за другой. Взгляд Хантер... Наклз то видел его, то не видел, то видел, то не видел, - но даже во втором случае синие бездонные глаза сами собой рисовались в его воображении. Последняя молния задержалась на небосводе особенно долго. С головой нырнув в пойманный взгляд и обжегшись об его дьявольский огонь, ехидна, наконец, вспомнил тот день, когда Эклипс похитила изумруд Хаоса. В голове замелькали картины минувших событий. Дикая кошка, изумруд, кофточка... Ах, кофточка... Потом чернота, молнии, ураганный ветер, мутная вода... Всё такое же, как и сейчас! Кажется, это был сон? Но почему же тогда там тоже были эти глаза? Да, точно, это глаза Хантер, её уникальные синие глаза. А после что? Пробуждение, вновь эти глаза, потом снова темнота, потом опять пробуждение, чёрная птица и... Господи!! Наклз только что понял, что сейчас перед ним стоит на коленях та, которая когда-то спасла ему жизнь... В довершении ко всему снова полыхнула молния, и бездонная пропасть синих глаз ещё раз поглотила ехидну на короткое время. Больше Наклз не мог выносить это. Уж лучше бы эта гиена била (а бить Хантер умеет) или оскорбляла (что Хантер тоже делает замечательно), но не так же!! Ах, бедная, бедная, никуда не годная нервная система..
- Забирай!!! – не своим голосом закричал Наклз. – Всё забирай, только уходи, убирайся, оставь меня в покое!!
Под аккомпанемент диких звуков, то и дело вырывавшихся из груди, Наклз побежал без оглядки в неизвестном направлении. Он понимал, кто он, понимал, что сейчас сделал, но одного он не мог понять: почему он не сделал этого раньше, ещё много лет тому назад? Что связывало его с этим изумрудом, одним большим куском зелёного стекла? Долг? Память? Нет, что-то другое. Но сейчас это было не важно.
Наклз бессильно упал на мокрую, грязную землю, покрытую редкой порослью травы, и замер. Глаза у него оставались сухими, но в груди клокотали рыдания, и, хотя он и не пытался удержать их, они никак не могли прорваться наружу и лишь вызывали какую-то странную икоту. Дождь колотил хранителя по спине и с ног до головы прополоскал комочками слипшейся мокрой пыли, которая, оседая не то на теле, не то в душе, оставляла ощущение того, что ты – мразь. Тьма, тьма кругом, и даже электрические молнии были не в силах рассеять этот мрак. Их резкий, но неверный свет сам являл собой воплощение кошмарной ночи. Когда-то Наклз думал, что там, где есть тьма, обязательно появится свет. Но сейчас ему было всё равно. И это самое страшное.
Свет! Он пришёл, он добрался сюда а виде лёгкой позолоты, которая рождена, чтобы ласкать взгляд, но на самом деле режет его. Наклз поднял тяжёлую голову и увидел такое сияние, которое не вписывалось в погодные условия, а скорее спорило с ними. Свет спустился на остров Ангелов в виде мерцающего огненного шара, в центре которого сияла фигурка маленького зелёного мальчика. Эта фигурка приближалась к Наклзу так же, как совсем недавно это делала Хантер, но при этом ехидна не чувствовал никакого внутреннего дискомфорта. Наоборот, когда хранитель очутился по ту сторону сферы, которая, казалось, могла обжечь, но лишь из сострадания к нему не сделала этого, Наклзу стало так легко и светло на душе, что он забыл, какая причина заставляла его проникаться грустью всего несколько минут назад! Эмеральд смотрел на него по-дружески и ни капли не осуждал его за то, что тот отдал изумруд Хаоса какой-то гиене с сомнительной репутацией. Изумрудный мальчик протянул ехидне руку. Наклз было протянул навстречу свою, но внезапно отдёрнул её. «Эмеральд... - подумал хранитель. – Он такой чистый... Кто же он? Почему же этот мальчик хочет помочь мне? И достоин ли я его помощи после того, что натворил?»
«Правильно!» - раздалось в голове у ехидны. Наклз чётко осознавал, что не сам это подумал: слово изрёк чей-то незнакомый голос, детский голос.
«Что?» - мысленно спросил Наклз, и голос ответил: «Правильно, ты всё сделал правильно!»
Наклзу показалось, что из его сердца вынули огромный камень, который давил так беспощадно, и ехидна, улыбнувшись в ответ изумрудному мальчику, позволил взять себя за руку и поднять на ноги. Наклз чувствовал, что каждая клеточка его тела пропитана этим чудесным светом, и его кожа тоже начала излучать сияние. Силы физические и силы духовные вновь вернулись к нему, и он покинул волшебную сферу совершенно другим, изменившимся, обновлённым, готовым жить дальше и, главное, созидать.
«Интересно, что сейчас делает Хантер? – подумал ехидна, а после добавил, – Может, ей помощь нужна?»
Хантер же, встав совсем близко к изумруду Хаоса, вгляделась в мелкие сколы, следы огранки камня, и чётко и ясно увидела то, что некогда так привлекало Крим. Стараясь прогнать видения, как назойливых мух, гиена замотала головой и замахала руками. Помогло. После этого она вынула из-за пазухи маленький чёрный камушек, и с мастер-изумрудом начали происходить изменения. Изумруды, слившиеся воедино, вновь разделились, и каждый из них превратился в прекрасную птицу. Чёрный «собрат» последовал их примеру. Все восемь модифицированных камней направили пучки энергии на гиену, отчего та тоже начала изменяться и превратилась в чёрного ворона с огромными не по-птичьи синими глазами. Эта птица взметнулась ввысь, как стрела, и семь других последовали за ней, отчего там, где они летели, по небу тянулась разноцветная сияющая полоска. Чёрный изумруд же полетел в совсем ином направлении.
Наклз не заметил восьмой камень. Его внимание привлекла та чудесная сверкающая стая, которая уносилась вдаль, за горизонт. Хранитель узнал этот свет. Ему вновь стало немного грустно, но на этот раз грусть была светлая. Да, Наклз, настала пора отпустить на волю этих прекрасных птиц, которых ты так долго держал в золотой клетке под названием «Алтарь»...
- Сигнал! – сказала Адита, ткнув пальцем в небо. Бучер и Шэдоу синхронно посмотрели в указанном направлении. Ёж попытался определить, куда направляется Хантер.
«Так, посмотрим, направо, ещё направо... О, Господи! Мёртвые Солончаки? Не может быть! ...Ну что ж, Солончаки так Солончаки. Лишь бы всё это, наконец, закончилось, и как можно скорее!»
Закончив рассуждения, ёж заметил, что остался совсем один: Бучер и Адита не стали его дожидаться.
«Ах, так! Не хотите – как хотите! Всё равно я буду первым, я же само совершенство», - и Шэдоу, закрыв глаза, растворился в воздухе.
3) Magic Hunter & Miracle.
- Спокойной ночи, мама! – донеслось из детской.
- Спокойной ночи, солнышко! – ответил приятный и ласковый женский голос. Маленькая крольчиха легла в кроватку и укрылась лёгким розовым одеяльцем. На подушке рядом с ней тихонько посапывал чао.
Крим не спала. Какая-то сила заставляла её сердце сжиматься и биться всё чаще и чаще. Девочка что-то чувствовала. Ей было очень страшно, и в основном от того, что она не знала, какая беда поджидает за углом, но чётко и ясно понимала, что опасность существует, и судьбы не избежишь. «Адита... – вспоминала она. – Что мне говорила Адита сегодня днём? Она сказала, что ночью все наши кошмары кончатся, потому что именно сегодня мы совершим вторую попытку вернуть изумруды на родину. На этот раз всё должно получиться, так считает Хантер. Если всё настолько хорошо, то почему же мне ТАК страшно?» Подумав об этом, Крим перевела взгляд на чао, который спал ангельским сном, потом посмотрела в окно. То, что она увидела, заставило её подскочить так, что ни в чём не повинный Чиз проснулся. В далёком небе горела маленькая чёрная искорка, которая постепенно обретала форму птицы. Птица приземлилась на подоконник раскрытого окна и кивком головы пригласила Крим выйти во двор. Девочка послушно повиновалась, чао же последовал за ней.
- Пора? – спросила зайчиха у чёрного ворона. Тот замигал. Хотя Крим не разбиралась в азбуке Морзе, но она поняла, что ответ утвердительный потому, что ворон вырос в размере и сел на землю рядом с ней, приглашая взобраться к себе на спину. Крим приблизилась к птице, но перед ней выросла маленькая фигурка Чиза.
- Чао, чао!! – недовольно пищал последний. Крим и только Крим понимала его язык.
- Нет, маме я говорить не буду.
- Чао – чао – чао??!! – не утихал маленький друг зайчихи, на что последняя ответила «не узнает» и, отстранив Чиза, всё-таки уселась верхом на птицу, которая тотчас взметнулась вверх подобно стреле. Чао полетел вслед за ними.
«Как прекрасен ночной Мобиус! – думала малышка, находясь высоко в небе. – И почему раньше я боялась темноты? Теперь мне кажется, что не такая уж она и страшная, темнота-то, а, наоборот, красивая! В сказках пишут, что темнота – это зло. А Адита как-то рассказывала мне легенду о том, как раньше люди поклонялись и свету, и тьме, но потом они отвергли тьму и стали населять её своими врагами: всякими чертями, демонами, лешими... Адита говорила: это делалось так, поскольку людям легче было поверить, что это какой-то злой дух соблазняет их и подвигает на дурные поступки, чем осознать, что они сами – источник зла на земле. Теперь они знают это, но всё равно не любят темноту. Почему? А вот Бучер хороший, но он очень любит, когда темно. Почему так? А почему чёрный цвет считается плохим? Вот, например, этот изумруд... Он же не плохой. Если чёрный противоположен белому, это не значит, что белый – добро, а чёрный – зло. Ведь так? Чёрный цвет... Раньше я не любила его... Но люблю ли теперь? Не знаю, нет, не знаю...»
- О чём задумалась? – спросил резковатый женский голос. Крим вздрогнула от неожиданности и, вернувшись в действительность, обнаружила, что птица уже сидит на земле, на сухой, растрескавшейся земле, а рядом с ней стоит Хантер. Кожа гиены излучала потрясающее сияние, глаза горели синим огнём, а грива приобрела объём. Сама гиена была одета полностью в чёрное. На шее – чёрная лента, от которой отходили нити, усыпанные жемчугом всё того же цвета, соединявшие ленту с открытым топом, который больше напоминал бюстгальтер. Нижний край последнего окаймляли всё такие же жемчужные нити, концы которых свободно болтались, а одна, центральная, тянулась по животу и прикреплялась к длинной юбке на бёдрах. По правому боку этой широкой юбки протянулся разрез. Он был настолько велик, что юбка больше напоминала полотенце, скреплённое булавкой за два соседних уголка. На ногах у Хантер – лакированные тупоносые ботфорты на высокой платформе. Естественно, чёрные. Магический образ гиены завершали необычные напульсники. Незаурядность же их заключалась в том, что от каждого из них отходили многочисленные чёрные нити, вставленные по шву. Длина этих нитей была около двух с половиной метров. Начинаясь на одой руке, они заканчивались на другой, но из-за своей длины ничуть не сковывали движения. Удивительно, как они только не путались? Видимо, энергия изумруда мешала им это сделать. Да перед нами не просто Хантер, а суперформа - Magic Hunter!
- Хантер, привет... – робким писклявым голоском сказала крольчиха.
- Привет, Крим. Пора бы тебе стать Miracle!
- Миракл... – задумчиво протянула Крим. Крольчиха боялась. Но она уже давно смирилась с мыслью о том, что это должно когда-то произойти. Чему быть – того не миновать. Так ей говорила Адита. Об этом же думала Хантер. И только Соник постоянно спорил с судьбой. Ведь разве могут ёж и гиена быть вместе? Мудрая природа не подумала об этом.
- Закрой глаза, Крим, - ласково шепнула Хантер. – Расслабься. Позволь чистой энергии проникнуть в твоё сердце. Почувствуй эту энергию, слейся с нею и сама превратись в неё!
Крольчиха крепко зажмурилась и сжала кулачки, как она обыкновенно делала при необходимости использовать энергию изумруда. Но секунды шли, а ничего не происходило. «Расслабься», - повторила она про себя. Крим последовала совету Хантер и начала мысленно проговаривать то, чему её научила Адита.
«Я светла и чиста, как вода из горного ручья. Мои мысли искренни и непорочны, как слёзы новорожденного. Хрустальный храм моего сердца открыт и готов впустить в себя свет. Энергия созидания и разрушения, я хочу вобрать тебя!»
Крим почувствовала, как что-то мягкое и тёплое обволакивает всё её тело, которое, казалось, стало таким же лёгким и невесомым, как воздух. Крольчихе было ужасно интересно, что же с ней происходит, но она никак не решалась открыть глаза. А Хантер с нескрываемым восхищением следила за тем, как изменяется Крим. Теперь всё тело крольчихи излучало ослепительный свет, не золотой, а кипенно-белый с лёгким голубоватым оттенком. Сама же малышка «перекрасилась» в белый и светло-розовый цвета. Оранжевое платьице растворилось в воздухе, а вместо него тело Крим накрыла невесомая накидка из какой-то лёгкой и светящейся ткани. Её особенность заключалась в том, что несмотря на прозрачность, она не позволяла лицезреть то, что находилось под ней. Может быть, такой эффект достигался из-за невероятного сияния материи, а может... волшебство?
- Можешь открыть глаза, - сказала гиена, отведя восхищённый взгляд от Миракл и переведя его на силуэт, медленно прорисовывающийся около ближайшей трещины в почве.
- Я уже решила, что ты передумал нам помогать, - обратилась к пришедшему Мэджик Хантер.
- Совершенная форма жизни всегда держит слово! – ответил Шэдоу.
- Так чего ты ждёшь? Превращайся в суперформу.
- Потом, - лениво отмахнулся ёж.
- Успеешь? – с недоверием спросила гиена.
- Я всегда всё успеваю!
Мэджик Хантер поняла, что дальнейшая дискуссия бесполезна, и просто уставилась в тёмную даль.
- Ты кого-то ждёшь, Хантер? – спросила зайчиха. Девочка уже привыкла к своему новому облику и настроилась на исполнение роли Миракл.
- Да. – Ответила гиена, не переставая бороздить глазами сумрак. – На нашу церемонию приглашены Бучер и Адита. Также обещала завалиться Эклипс. Её присутствие здесь, возможно, излишне, но ты же знаешь нашу неугомонную Клюшу... Как же ей откажешь?
- А Соник? – Миракл встала прямо перед Мэджик Хантер и заглянула в её глаза. – Разве его ты не пригласила?
- Не пригласила, - отрезала Мэджик Хантер и отвернулась. – Сам прибежит.
Миракл молча посмотрела ей в затылок, а затем тоже уставилась в темноту. Свет, исходящий от неё, стал заметно тусклее. Шэдоу же нетерпеливо переминался с ноги на ногу в ожидании гостей и, как следствие, начала церемонии. Внезапно позади него с грохотом упало что-то большое, тяжёлое и отчаянно ругающееся. Этим комком металла и эмоций оказалась Эклипс на своём антигравитационном мотоцикле, у которого в самый неподходящий момент закончилось топливо. Выковыривая себя из останков кропотливой работы Джевел и всем своим видом выражая недовольство, вместо приветствия она обронила: «Джевел меня препарирует!» - и встала неподалёку от Мэджик Хантер. Характерное только для Клюши появление никоим образом не повлияло на настроение окружающих. Все так же тупо смотрели в темноту, силясь разглядеть в ней ещё две фигурки. Но вместо двух показалась одна. На фоне мрачной и безжизненной дали стал чётко вырисовываться силуэт крота. Бучер медленно приближался к команде. В его глазах было некое беспокойство.
- В чём дело, Бучер? – спросила Мэджик Хантер, чей вопрос подкрепили внимательные взгляды Шэдоу, Эклипс и Миракл.
- Адита... Она сказала, что хочет уединиться на немного, а потом она к нам присоединится. Адита просила начать пока без неё.
- Хорошо. Крим, покажи нам, на что способна! – пафосно изрекла гиена.
Миракл приложила ко лбу средний и указательный палец правой руки и приподнялась над землёй. Изумруды хаоса выстроились вокруг неё так, чтобы противоположные камни оказались друг напротив друга, а пересечение мнимых линий, соединяющих пары изумрудов, приходилось на сердце Миракл. Крольчиха полушёпотом заговорила, обращаясь к изумрудам.
- Огонь и лёд!
Красный и синий изумруды засияли что есть мочи и направили поток лучей навстречу друг другу. Эти лучи соединились и образовали прямую линию, которая, казалось, насквозь протыкала Миракл. Но девочка не чувствовала никакого дискомфорта, скорее наоборот. Она продолжала:
- Земля и вода!
Эфир и электрическая дуга!
Свет и тень!
Жёлтый и синий, розовый и зелёный, белый и чёрный изумруды последовали примеру своих собратьев. После этого камни стали быстро вращаться в горизонтальной плоскости, вследствие чего образовалась энергетическая окружность. Затем эта окружность задвигалась. Она очень быстро обращалась вокруг диаметра, а затем замирала на какую-то долю секунды и двигалась вверх-вниз. Из-за этого вокруг Миракл образовалась сияющая сфера, а в воздухе вертикальный – коридор, который уходил высоко в небо и глубоко в землю, что, казалось, соединял рай и ад.
- Молодец, Крим! – кричала Мэджик Хантер. – Теперь, главное, думай только о хорошем!
Да крольчиха и не могла думать о плохом. Ведь ей было так легко и тепло! Сфера образовала некий барьер, из-за которого Миракл не слышала ни крика Хантер, ни писка Чиза, который всё-таки долетел до Солончаков и, видимо, очень волновался за свою подружку.
- Готов? – спросила Мэджик Хантер, обращаясь к Шэдоу, а, вернее, Супер Шэдоу.
- Ещё бы! – согласился тот.
Ёж и гиена стояли по разные стороны от энергетического коридора. Внезапно они синхронно двинулись навстречу друг другу и прыгнули в поток чистой энергии.
- Ну, теперь держись! – сказала Мэджик Хантер и схватила Супер Шэдоу за руку. При этом над ладонью гиены образовался некий барьер, который делал её рукопожатие обычным. (о необычности оного уже было сказано гораздо выше и ещё будет сказано ниже)
Полосатый ёж невозмутимо ухмыльнулся, всем своим видом показывая огромное превосходство над ведьмой. Эта ухмылка тотчас же испарилась: Шэдоу и Хантер стали на огромной скорости вращаться против часовой стрелки в плоскости горизонта. От этого энергетические лучи коридора приобрели спиралевидную форму. Образовалось две противоположно закрученных спирали, соединённых крохотными лучиками света. Образовавшаяся конструкция напоминала ДНК. Скорость, с которой вращались ёж и гиена, всё увеличивалась, и оба они всё сильней и сильней сжимали друг другу руки. Главное – не расцепиться! И только когда две спирали выстроились целиком, Мэджик Хантер и Супер Шэдоу разлетелись в разные стороны. Заметьте, ёж первым разжал руку.
Шатающейся походкой оба они подошли к компании, стоящей неподалёку. Я употребила этот термин потому, что к пантере и кроту присоединились пришедшие неизвестно откуда дьяволицы.
- Ну, как вы? – поинтересовалась Клюша.
- Меня тошнит, - честно призналась Хантер.
- А со мной всё в порядке! – соврал Шэдоу. Его выдала кислая физиономия.
Хантер о чём-то пошепталась с дьяволицами и после этого пошла прочь, кинув на прощанье:
- Я сейчас вернусь. Поищу Адиту. Шэдоу, останься за главного и наблюдай, чтобы свечение не угасало, и не позволяй порталу открыться до моего возвращения. Марс, твою просьбу выполню обязательно.
Все присутствующие (кроме Миракл) проводили взглядом фигурку гиены. Шэдоу обернулся и увидел, что портал уже начал открываться, и понёсся исправлять положение, сёстры разговаривали о чём-то своём, Клюша заворожено наблюдала за действиями Шэдоу, а Бучера волновал лишь один вопрос: где же Адита?
Хантер нашла старую крысу на не менее старом кладбище. Теперь Адита не просто разгуливала между могил, а остановилась над одной из них. Из её глаз текли слёзы. А может, на её щеках были мелкие капли, которые недавно начали падать с небес и увлажнять землю?
- Адита, почему ты не пришла вместе с Бучером? – спросила гиена, побудительно дёрнув знахарку за рукав. Рывок оказался настолько сильным, что из-под полы халата, в который была облачена крыса, вылетел пожелтевший от времени листок бумаги, тот самый, за которым Адита спускалась в мир Азатота. Хантер из любопытства подняла его и остолбенела: перед ней была последняя страница книги, которую она читала много лет тому назад, когда ещё обучалась тайнам магического мастерства. На странице было написано всего одно предложение, но сила этих слов была настолько велика, что Хантер тут же бросилась назад, к Миракл, совершенно забыв об Адите...
4)Чужое горе.
В эту ночь Сонику не спалось. Весь предыдущий день его терзало предчувствие чего-то нехорошего. Стремясь разогнать дурные мысли и восстановить эмоциональное равновесие, Соник с утра бороздил Зелёные Холмы, пытаясь отыскать Хантер. Ему ничего не нужно было от неё, кроме как увидеть хотя бы издалека и убедиться, что с ней всё в порядке. Но, как назло, гиены нигде не было. Под вечер забежав к себе и перекусив чем-то печёным, вероятно, оставленным Эми специально для него, ёж понёсся дальше. Темно... Ни зги не видно. Начал накрапывать мелкий дождичек. Погода была очень похожа на ту, когда Соник бежал на «свидание» к Хантер, чтобы на некоторое время стать обладателем чёрного изумруда Хаоса. Наверное, именно поэтому наш ёжик повернул в сторону кладбища, того самого, где и произошла его встреча с гиеной. Мгновение – и вот они, кривые кресты, покосившиеся ограды и склонённые временем каменные гробовые плиты. Где же то надгробие, под которым две пары глаз – зелёные и синие – на несколько минут встретились друг с другом? Да вот же оно! И рядом кто-то стоит. Неужели Хантер? Нет, не она. Соник не мог не узнать силуэт Хантер, поэтому ясно понимал, что перед ним кто-то другой. Некая сгорбленная фигура... ночью... на кладбище... Может, кто другой пустился бы во весь дух от этого места, но только не Соник! Ёж медленно подходил к силуэту и по мере приближения узнавал в нём знакомую фигуру крысы. Да, перед ним – Адита! Но что она делает ночью на кладбище? Плачет.
Соник подошёл совсем близко и легонько тронул знахарку за плечо. От неожиданности крыса вздрогнула.
- Извини, Адита, я не хотел тебя напугать, - начал оправдываться ёж.
- Теперь мне уже нечего бояться... – ответила крыса куда-то в сторону, больше не обращая внимания на Соника. Её мысли были полностью заняты чем-то другим, более важным, чем появление сверхзвукового ежа.
- Что случилось? – полюбопытствовал Соник. – Почему ты такая грустная? И чья это могила?
Адита не заставила себя долго упрашивать и раскрыла перед ежом всю свою душу. Видимо, ей давно хотелось выговориться, но вместо этого другие исповедовались перед ней. Адита – пример для подражанья. Адита – идеал. Значит, ей не нужна ничья помощь и совет, напротив, это у неё можно просить помощи и совета. Как бы не так. Иногда сильному так хочется стать слабым...
Крыса начала издалека.
«Я родилась сто четыре года назад в крохотной деревушке под названием Хейв («улей»). Народу в ней – тьма тьмущая! Но семья наша была самой бедной на всю деревню... То есть, как сказать... Одворица у нас... Одворица... Эх, каких только слов в деревне не придумают! Знаешь, что такое одворица? Нет? Одворица – это участок, где возделывается земля; огород, если можно так сказать. Так о чём я? Да... Одворица у нас была не меньше, чем у других. Вот только те, у кого было один – два ребёнка жили припеваючи... То есть, как сказать, припеваючи... Покушать всем хватало, а одёжку мамкину и батькину донашивали. А в нашей семье было двенадцать детей – мал мала меньше. Точнее, тринадцать, только вот младшенькая умерла всего в четыре месяца: мамка наша сама недоедала, и у неё перестало вырабатываться молоко. Ходили, просили помощи. Да вот только у кого просить-то? Богатый не даст из скупости, а бедным и самим на жизнь едва хватает. Вот и опочил ребёночек. Если не считать той девочки, была я в семье младшенькая. Старшие-то дети, как подросли, ушли восвояси счастья искать, так с той поры мы с матерью и братиком их и не видели. Да, отца-то мы и не знали... Говорят, ушёл на фронт, да так с фронта и не вернулся. Война была... Как же мы голодали! Лебеду ели. Торф ели. А уж если пробьётся где молодая зелёная травушка – так через пять минут её и не станет! А уж если пронесёт мать под полой сарафана с поля пару колосьев – праздник в семье начинался!
Закончилась война. А что за война была – не знаю. Одно знаю – закончилась. Да и мы с братиком подросли. Ему уж осьмой годок пошёл, а я на год младше. Тогда решила наша мать обучить нас грамоте. Школа находилась в городе, а город от деревни – за пятнадцать километров. Ходили пешком. Да ведь и не пойдёшь же в город в наших лохмотьях! Последние силы мать отдала, но заработала нам с братиком на одежду! Как сейчас помню: приходит она домой, в хату, усталая, но такая счастливая! Щёки румянцем пышут, а глаза так и светятся, так и светятся! Как сейчас помню: купила она мне бордовое ситцевое платьице и брезентовые сапожки с коричневыми вставочками на носках. Как я их одела, так прямо королевой себя почувствовала! Так и захотелось пуститься в пляс! Очень я берегла эти сапожки – по дороге из деревни в город в лаптях, а то и босиком шла, а сапоги в тряпочку заворачивала. Как подойду к городу – тут же их и надену. Хороши были сапожки, что сказать... Да только всё равно у городских девушек одёжа была лучше... Смеялись они надо мной и братиком, ох, смеялись...
Закончила я школу с отличием, да на университет денег е было. Пошла я в город работу искать, где бы мои знания пригодились. И тут встретила я Его. Подходит Он ко мне, такой весь добрый, ласковый, и говорит так нежно, шёпотом: «Ты, красавица, зря из села своего ушла, родное гнездо покинула. Беда поджидает твою маму и старшего братика». Испужалась я, ой как испужалась! Ведь ближе и роднее мамы с братом и нет у меня никого! И сказала я ему: «Милок, так кто ты такой будешь? И пошто меня так пужаешь?» Тогда ответил он мне: «Меня, - говорит, - Скар зовут, - говорит. – И есть у меня сила великая. Могу горе издалека почуять. Беги же, красавица, домой, возвращайся в родное гнёздышко, и говори всем: скоро распустятся алые цветы». «Что, - говорю, - за цветы?» «Не знаю, - говорит, - вижу цветы. И не мёдом – бедой они пахнут. Иди же в деревню и всех упреди, чтоб к несчастью готовились». Послушалась я его. В каждый двор заглянула, всех упредила, да вот никто мне не поверил. «Дурочка, - говорят, - Какие ещё цветы?» Поняли они потом, что за цветы такие: через неделю был страшный пожар. Вся деревня сгорела, живого места не осталась. И сказали мне соседушки: «Это ты, злая, беду накликала. Убирайся вон из деревни нашей, да чтобы и духу твоего здесь не было!» Поплакала я, погоревала, да делать нечего. Пошла я в город Скара искать. Да вот только он сам меня и нашёл. «Пойдём, - говорит, - Со мной. Я тебя, - говорит, - мастерству своему обучу». И пошла я за ним, и учил он меня. Три месяца учил. А потом однажды подошёл ко мне и сказал так тихо, полушёпотом: «Теперь некому будет тебя учить, красавица. Ухожу я на покой». «Как же так, - спрашиваю, - Ведь ты ещё так молод и силён?» «Не знаю, - говорит, - Вижу только, как смерть на моём теле острой иголочкой вышивает да мутную воду из чаши пьёт». Напужалась я, ой, напужалась! Всю ночь очей не смыкала! А наутро встаю – а Скар уж мёртв лежит! (из глаз крысы покатились крупные слёзы, и голос её начал дрожать) Осмотрела я его – а на теле ранка от змеиного укуса. Вот, значит, что за игла и что за водица мутная!
Пошла я по городам да по деревням, только отовсюду меня выгоняли. Потом ушла в пещеру на острове Демонов, да так и осталась в ней. А дальше ты и сам знаешь. Вот теперь стою здесь, над Его могилкою, да и думаю: зачем все эти годы жила-то? Много ли добра сделала? Нет. Много ли мне добра сделали? Нет. Стою и думаю. А Скар лежит себе спокойненько и уже не думает ни о чём»...
Крыса медленно опустилась на колени, а потом и вовсе легла на землю, прислонившись щекой к могиле. Соник не решался нарушить создавшегося молчания. Конечно, его сильно потряс рассказ Адиты, но он не убил в нём странную тревогу, которая была как-то связана с Хантер. Ёж хотел спросить, не знает ли Адита, где сейчас гиена, но понимал, что этот вопрос не к месту. Но чётко сформулированное предложение так и вертелось у него в голове. А ведь Адита умеет читать мысли. Именно поэтому она, не поднимая головы, ткнула пальцем в сторону Мёртвых Солончаков и вновь неподвижно замерла, сдерживая подступавшие к горлу рыдания. Соник понял, что означает этот жест, и понёсся в сторону, показанную крысой, чувствуя ужасный стыд потому, что дал знахарке понять: чужое горе так и остаётся чужим.
-
-
29.11.2007 в 20:32Когда Хантер вернулась, Шэдоу уже закончил построение ответвлений коридора, которые должны были сокращать пути в пространстве. Следуя по одному из них, можно было в два счёта оказаться на Земле... Хорошо, что Соник и команда однажды угодили именно в этот портал: некоторые ведут на планеты, где просто нет кислорода, а некоторые заканчиваются на раскалённой поверхности звезды. Да, Соник везучий, ничего не скажешь.
- Вот, я уже открыл все порталы, какие можно! – с гордостью отчеканил полосатый ёж.
- Неужели? – спросила Хантер, тотчас же продемонстрировав, как глубоко заблуждается совершенная форма жизни. Гиена вплотную подошла к энергетическому коридору, вытянула руки вперёд так, чтобы они по локоть заходили в поток энергии, соединила ладони тыльной стороной и развела руки врозь. В результате этого в воздухе образовалось круглое отверстие диаметром около двух метров, которое исчезло сразу же после того, как в нём исчезли дьяволицы. Эх, Лунар Иллюжн! Сбылась твоя мечта! Этот коридор приведёт тебя и твоих сестёр в мир, где вы будете такими же, как и все! Проводив дьяволиц взглядом, Хантер перевела его на нахмурившегося ежа.
- Подумаешь, - бормотал он, - Забыл один несчастный коридоришко. Зато все остальные открывал я! И главный портал удерживал от открытия тоже я! И вообще, я здесь пахал, как ломовая лошадь, пока ты где-то прохлаждалась! Адиту-то, поди, так и не нашла! Ну а я провернул за тебя всю работу!
- И за это тебе моя благодарность! – громко сказала гиена, проделав манипуляции для открывания портала. Как следствие, маленький побочный коридор открылся.
- Ещё один? – искренне удивился ёж.
- Иди, - побудительно сказала Хантер, указав рукой на портал.
- Не надо мне от тебя ничего! – сухо отрезал ёж.
- Ведь не знаешь, от чего отказываешься! – укоризненно заметила ведьма и почти силой затолкала Шэдоу в коридор, добавив напоследок:
- У тебя только пять минут. Потом портал откроется вновь. Обязательно вернись!
Что это за коридор такой? – спросила Эклипс. Дикая кошка и крот наблюдали за действиями Хантер сначала издалека, но потом подошли ближе.
- Путь в другой мир.
- Параллельное измерение? – поинтересовалась кошка.
- Именно.
- А ты нашла Адиту? – в свою очередь спросил Бучер.
При слове «Адита» Хантер вспомнила о том, что прочитала на последней странице книги. Взгляд ведьмы стал растерянным, и она заходила из стороны в сторону по растрескавшейся солончаковой почве.
- Адита... – начал было Буч, но Клюша остановила его, перебив фразой:
- Видишь, ей сейчас не до Адиты.
Хантер и впрямь было не до Адиты.
«Бедная Крим, - думала гиена. – Я должна что-нибудь придумать, нет, просто обязана. Не может же ни в чём не повинная девочка... Что же делать? Подожду, когда вернётся Шэдоу, а потом – была не была! – открою главный коридор. Чувствую, сердце подскажет, как же быть. Оно меня всегда выручало
Спроси у чувств своих совет.
Вернее сердца друга нет».
Через пять минут из вновь открывшегося портала появился Шэдоу. Никогда в жизни он не выглядел таким счастливым! Ёж прямиком направился к гиене.
- Ну что, видел? – спросила Хантер.
- Видел, - ответил Шэд.
- Поговорили?
- Поговорили... Столько ведь всего важного хотел сказать, а разговор получился вообще ни о чём. Чуть ли не о погоде... Пять минут – это мало.
- Ничем не могу помочь. Это максимум.
- А я ведь не смог найти этот портал...
- Кто бы искал, - сухо отрезала гиена.
- Хантер..., - запинаясь, начал Шэдоу, - мне бы хотелось... я хочу сказать...
Гиена поняла, что Шэду трудно говорить на глазах у Бучера и Эклипс, ввиду чего по взмаху руки ведьмы она и ёж оказались в крохотном замкнутом пространстве желтовато-белого цвета.
- Хантер, - начал заново Шэдоу, теперь уже более уверенно, - Спасибо тебе, Хантер. Я хочу сказать, что, возможно, ты и лучше меня... (ёж потупил взгляд) не во всём, конечно... а по части открывания тоннелей между измерениями... Но всё равно... Хантер... Я хочу сказать, что... что ты очень, очень хороший друг!
Последние слова ёж произнёс с особенной эмоциональной окраской. Гиена улыбнулась и протянула ежу руку. Он дотронулся до её ладони, и в тот же миг на секунду всё в его сознании перевернулось вверх дном, а потом вновь встало на своё место.
Рукопожатие с Хантер – это не просто дружеский знак. В нём скрыто гораздо большее. Сейчас ёж и гиена на секунду проникли в подсознание друг друга, постигли мысли друг друга и слились на уровне верхней энергетической оболочки так, что если бы в тот момент одному из них причинили боль, то другой бы обязательно почувствовал её так, как будто это было его тело. Хотя такое состояние длится недолго, но для Хантер, как для ведьмы, и для Шэдоу, как для совершенной формы жизни, оно значит очень много.
- Хантер, - обратился ёж, разжав руку. – А не могла бы ты ещё раз открыть этот коридор?
- Исключено, - отрезала гиена. – Энергии хватит лишь на одностороннее путешествие. Попав в тот мир, ты не сможешь вернуться в этот. По крайней мере, таким способом.
- Плевать! Я и хочу остаться там.
- А о «Destruction Team» ты знаешь?
- А то как же! Вот только они мне не помеха! ...Стой-ка, а ей они могут навредить?
- Вряд ли. Суди сам: она переместилась туда естественным путём, через смерть в этом мире. Вывод: частичную промывку мозгов она прошла и им никак не мешает.
- А почему частичную?
- Ведь тебя-то она помнит.
- Пооомнит! – лицо Шэдоу расплылось в счастливой улыбке.
- Ну и вот. А ты не должен там находиться, если не прошёл очистку памяти, а её ты не сможешь пройти потому, что она делается лишь душам умерших. Но ты же у нас бессмертен. В этом измерении.
- Ай, перестань! Дистракшенов я не боюсь. Я вообще ничего не боюсь. А теперь, когда я знаю, где она, мне нет смысла оставаться в этом измерении... Хантер... Ты же можешь...
- Ну ладно, - согласилась гиена. – Дело твоё. Но учти: попадёшь в переделку – выручать будет некому.
Хантер вновь развела руки, и коридор открылся, вот только не там, где ожидалось: до портала было несколько десятков метров. Круг начал быстро сужаться (видно, энергии на его поддержание осталось маловато, да и Миракл начала выдыхаться), и Шэдоу застыл, понимая, что добежать не сумеет. Хантер же не растерялась: достала свою огромную булаву с шипами, раскрутила её и ка-ак треснула ею Шэда! И ёж полетел в портал навстречу судьбе и Марии...
«Да, счастье требует жертв!» - подумала гиена и вновь возвратилась к Бучеру и Эклипс.
- А где Шэд? – первым делом поинтересовалась Клюша.
- В другом измерении, - удовлетворила её любопытство Хантер. – Буч, Экл, вам лучше отойти!
- Почему... – начала было пантера, но Бучер оттащил её перед тем, как она успела закончить фразу.
Хантер начертила рукой в воздухе некие знаки-печати, и главный коридор... ОТКРЫЛСЯ! На солончаковую почву хлынул чистый свет, и доселе безжизненная земля начала цвести и зеленеть! От Миракл исходил ровный кипенно-белый свет. «Теперь главное – не упустить момент, когда начнётся Это!»
Хантер сосредоточенно наблюдала за тем, как восемь камней медленно поднимались вверх по коридору. Вот они совсем скрылись из виду.
ОНО! Хантер чувствовала ЭТО каждой клеточкой своего тела. ЭТО надвигалось...
На удивление кошке и кроту гиена прыгнула в энергетический шар и вытолкнула из него Миракл, которая тут же была подхвачена вовремя отреагировавшим кортом. (События, описанные в следующем абзаце, несмотря на кажущуюся длительность, произошли за одну секунду).
-
-
29.11.2007 в 20:32Боль не имеет ни цвета, ни вкуса, ни запаха. Боль имеет власть. Хантер казалось, что сама она очень громко и пронзительно кричит от этой неземной боли, но этот крик, опять же, не вышел за рамки её воображения. Боль, ужасная боль... Только она существует в этот миг. Остальное – не для тебя, Хантер. В голове гиены вертелась последняя фраза книги: «Но тот, кто превратит Хаос в гармонию, должен будет принести... себя в жертву, ибо жизнь познавшего тайны двух и более измерений опасна для того измерения, где он находится»...
Ещё секунда – и молния исчезла. Но жуткая боль осталась. Каждое движение, да что там, каждый вдох многократно усиливал эту боль.
- Хантер! – кричала Миракл, а, вернее, Крим, бежав навстречу ей. Гиена превозмогла боль и поднялась на ноги, потому что знала: эта боль скоро кончится. Скоро всё кончится.
- Хантер, что с тобой? – с тревогой спросила девочка.
- Ничего, - с силой выдавила Хантер. – Это так надо. Можешь не волноваться. Буер, Эклипс, проводите Крим домой.
- Чао, чао! – раздалось неподалёку. Хантер же показалось, что этот невинный звук создан для того, чтобы окончательно добить её.
- Чиз! – обрадовалась Крим. – Пойдём домой!
После того, как крольчиха, чао, дикая кошка и крот скрылись из виду, Хантер позволила себе упасть, но была подхвачена чьими-то руками. Синие глаза вновь встретились с зелёными.
- СООНИК! – истошно вопила Эми. – Соник, ты спишь?
Ежиха открыла дверь, но в комнате синего ежа не оказалось.
- Соник, ну где же ты? – с новой силой закричала она.
- Эми, в чём дело? – спросил неизвестно откуда взявшийся Тэйлз.
Ежиха охотно объяснила причину столь позднего визита:
- Смотри, Тэйлз: там какой-то странный свет! – ежиха ткнула пальцем в окно, и лисёнок смог лицезреть источник её беспокойства.
- Полетели, выясним, что это! – предложил лис.
- А Соник же?
- Наверное, он уже там.
Через несколько минут друзья уже летели на Х-Торнадо.
- Хантер, что с тобой, Хантер? – шептал Соник, встав на колени и нежно держа гиену на руках. Хантер с трудом посмотрела не небо и ткнула пальцем в соответствующее направление.
- Изумруды... Они ушли. И мне тоже пора...
- Куда? – не понял ёж.
- К маме...
- Как к маме? Ведь твоя мама...
Тут до Соника дошло, что пыталась сказать ему Хантер.
- Ты не можешь умереть! – решительно сказал он, отчаянно тряся Хантер за плечи, причиняя ей при этом невыносимые страдания, но, естественно, не зная о них.
- Почему...? – чуть слышно прошептала гиена.
- Потому что я тебе не позволю!
На глаза ежу начали наворачиваться слёзы, но они не текли вниз по щекам, а только придавали его взгляду мутный блеск.
- Соник...
Ёж был весь внимание.
- Должок...
- Что?
- За мной остался должок...
Соник увидел, как рука Хантер мелено движется навстречу ему несмотря на страшную боль и отсутствие сил. Стараясь не делать резких движений, синий ёжик так же медленно тянул свою руку. Ближе... Ближе... Совсем близко... Казалось, их ладони уже ощущают тепло друг друга... Но внезапно рука Хантер недвижно остановилась на месте, так и не коснувшись ладони Соника. Ёж посмотрел гиене в лицо и замер... Хантер превратилась... в камень. Нет, синий ёж, против судьбы не попрёшь! Если не суждено случиться этому рукопожатию – значит, не суждено!
Через несколько секунд камень-Хантер растрескался, рассыпался на более мелкие камни, которые, в свою очередь, превратились в песок, просочившийся сквозь пальцы Соника и унесённый ветром.
Ёж опёрся руками о землю и наклонил голову. Всё, что было в нём – боль, отчаяние, грусть, сожаление, скорбь, жалость к Хантер и к себе – превратилось в чёрные мокрые точки на земле.
«Если бы у меня была возможность умереть вместо неё, я бы непременно воспользовался этим», - думал Соник, услышав вдруг звонкий детский голос.
- К сожалению, а может, к счастью, такой возможности у тебя нет.
Ёж посмотрел вперёд и чуть выше и увидел изумрудного мальчика, повисшего в воздухе.
- Эмеральд, помоги! – взмолился Соник.
- А я смогу? – поинтересовался тот.
- Ты ведь сможешь выполнить только одну мою просьбу?
- Да. Только сформулируй её правильно!
- Я хочу, чтобы Хантер осталась на Мобиусе! – выпалил ёж.
Мальчик нахмурился, топнул ножкой и буркнул «будет исполнено», после чего исчез. Сразу же после этого ёж увидел перед собой белое облачко, напоминающее по форме гиену. Среди кипенной белизны синими каплями прорисовывались глаза. Неповторимый взгляд Хантер! Он рассказал Сонику о том, какую же он совершил страшную ошибку, а затем исчез вместе с облачком.
- Эмеральд!!! – дико взревел ёж. – Я ведь не этого хотел!!!!!! Где ты, Эмеральд!!!! Выходи!!! ТРУУУС!!!
Устав от бесполезного крика, ёж застыл на месте и тупо уставился вдаль. Слёзы больше не текли. Соник не чувствовал, как к нему подбежала Эми, как обняла его за шею. И Эми не было интересно, что же произошло несколько минут назад. Для неё самым главным было то, что любимый ею ёж просто живёт на этом свете...
-
-
29.11.2007 в 20:33- НААКЛЗ! Привет!
- Привет, - сухо ответил он.
- Чего грустим? – поинтересовалась кошка.
- Билетов нет. Остров Ангелов скоро рухнет (ехидна печально вздохнул и сделал паузу), и я не хочу оказаться на нём в этот момент.
- СЮРПРИИЗ! – не менее истошно заорала Клюша, помахав перед носом Наклза билетом на поезд и всунув оный в ладонь ехидны.
- Откуда???! – поинтересовался бывший хранитель, - Чем ты подкупила эту билетёршу?
- Я действовала через посредников... – загадочно ответила Эклипс.
-???
- Через сына её! Мимолётный флирт – и билет получен! Счастливо!
- Знаешь, Клюша, - с блеском в глазах сказал Наклз, - порой ты порядочно портила мне нервы... Но всё-таки ты... Ты мой самый лучший друг!
- Спасибо, - Эклипс смущённо заулыбалась. – Вот портила тебе нервы, портила... Когда-то же и восстанавливать надо...
Простившись с пантерой, ехидна пулей вскочил на поезд, который уже был готов к отправлению. Поезд шёл в Соловьиные Рощи.
Джевел нажала на педаль в последний раз и отошла в сторону. Из центрального механизма повалил дым, а призма из тёмного стекла начала медленно подниматься вверх, оголяя то, ради чего так старательно горбатилась Доктор Пусси.
«Если даже ничего и не выйдет, - думала Джевел, - То, по крайней мере, из-за этого проекта я похудела!»
Наконец, призма отъехала, и взору ликующей киски открылся первый в истории Искусственный Изумруд Хаоса. Первый в мире синтезированный в лаборатории изумруд, который и станет виновником следующей части истории!
Крим стояла посреди большой поляны, усыпанной разноцветными цветочками. Девочка плела венки для себя и чао. От этого занятия отвлёк её скрипучий голос Адиты.
- Крим, детынька, подойди сюда!
Крошка повернулась и подошла к кроту и крысе.
- Уходим мы, - тихо сказала Адита.
- Куда же? – поинтересовалась Крим.
- Не знаю... – ответила знахарка. – Вот тебе мой подарок! – и крыса протянула зайчихе большую и толстую книгу. Крим принялась рассматривать переплет, украшенный ангелами и диковинными цветами. Когда она подняла голову, Бучер и Адита были уже далеко. Скоро они и вовсе превратились в две едва заметные точки, которые постепенно исчезли. С той поры Бучера и Адиту никто не видел...
Крим, вздохнув, перевернула книгу лицевой стороной наверх и прочитала по слогам заголовок:
«Би-бли-я»...
Говорят, на остров Демонов за молитвой не ходи! И, правда, где её здесь найдёшь, молитву-то? Кругом только пыль да зола, пыль да зола... Даже воздух и небо – и те серы. А волны, разбивающиеся о берег недоброго острова, - и вовсе чёрны. Говорят, слава у острова недобрая.
Не ходи на остров Демонов днём, а ночью – и подавно!
Говорят, когда последний лучик солнца скрывается за горизонтом, когда полуночница-луна заливает и остров, и озеро, и лес на противоположном берегу неверным жёлтым светом, иногда перемешанным с кровавыми бликами, когда леший идёт осматривать свои владенья, когда обнажённые ведьмы с дикими воплями вьются в бешеной пляске под лунным диском, когда старый вий готовит в своём ржавом котле очередное смертоносное зелье, когда болотные черти выходят на поверхность, чтобы потешиться, когда нечистая сила вселяется во всё сущее, - вот тогда-то и появляется на берегу острова маленькое белое облачко, которое, полуплача - полухохоча, точно душевнобольной, тычет пальцами в небо и падает ниц, чтобы разразиться новым, всё более и более душераздирающим смехом, присущим только гиенам...
А ещё говорят, что на противоположном берегу видели ёжика, который всё смотрит, смотрит на привидение и тихонько просит прощения у души, которую приговорил остаться на Мобиусе и так и не найти успокоения до конца Эона...
Многое говорят. Чему верить – решайте сами!